Сокровище Беаты - страница 37

– Одри, скорее к умывальнику его! – скомандовал лекарь.

Обняв бедолагу за плечи, миссис Бейли подвела его к умывальной чаше, торчавшей из стены напротив витрины. Наполнив её водой из кувшина, лекарка принялась ополаскивать Николасу лицо. Его полусогнутое тело не переставало содрогаться в приступе трескучего чихоизвержения, исторгая брызги. Смотреть со стороны на такое зрелище было и смешно, и тягостно одновременно. Наконец, череда судорожных раскатов отпустила обессиленного Николаса, и он плюхнулся на табурет, утирая ворсистым полотенцем побледневшее лицо.

– Не всем взрослым привычкам нужно следовать, друг мой! – снисходительно улыбаясь, проговорил Бернард Тёрнер.

Подойдя к Николасу, он протянул ему свою ладонь. Тот разжал кулак – в ней лежала маленькая расписная коробочка…

Весь следующий день Беата провела дома в ожидании новостей. Николас пообещал ей наведываться в лечебницу и справляться о состоянии здоровья герцогини. И только поздно вечером, когда уже на городских улицах сгущались сумерки, в ворота дома Эклундов раздался громкий стук. Беата знала этот условный сигнал – так обычно вызывал её во двор Флетчер младший. «Флетчер младший – Флетчер младший», – возможно, подумали вы – почему не по имени? Просто так своего внука называла его родная бабка, отошедшая к праотцам лет пять тому назад. А потом это прозвище подхватила матушка Николаса. Она считала, что такое обращение звучит солиднее, подчёркивает взрослость и внушает её сыну желание вести себя благоразумно. Но напрасно наивная Мария Флетчер тешила себя подобными иллюзиями… Беата выбежала во двор и отворила калитку. Перед ней стоял запыхавшийся Флетчер мл…, пардонте, Николас. Он был сильно взбудоражен, растерянно смотрел на подружку, не зная с чего начать.

– Что случилось? – спросила Беата, ощутив передавшуюся от него тревогу.

– Герцогиня… Миссис Ллойд скончалась, – трагичным голосом сообщил Николас.

Беата вздрогнула от болезненного укола памяти. Она рассеяно смотрела по сторонам, пытаясь оправиться от потрясения прошлого, которое вдруг так ясно напомнило о себе. Вокруг по-прежнему было тихо, двор замка пустовал. Рядом покорно ожидала полусонная Гельда, отгоняя хвостом вездесущую мошкару и пощипывая примятую траву. Беата закрыла глаза и, коснувшись влажными ресницами её тёмной с проседью гривы, повела головой в сторону, утирая набежавшие хрустальные капельки. Её сознание всё ещё блуждало по закоулкам цепкой памяти, вороша пепел минувших событий. В те далёкие дни они разворачивались столь стремительно, что добиться от кого-то внятного ответа в кружащей вихрем суматохе было невозможно. Несмотря на заверения лекаря Тёрнера в том, что угроза здоровью его пациентки миновала, ситуация внезапно осложнилась. Самочувствие герцогини резко ухудшилось: больную вдруг охватил сильнейший жар, и она впала в забытье. Подоспевший на помощь лекарь привёл в чувство ослабевшую миссис Ллойд, но её воспалённый разум в пылу горячки отказывался признавать кого-либо. Несчастная металась в бреду по кровати. Прислуга собралась внизу, под окном хозяйской спальни, откуда доносились немощные стоны. Спустя пару часов всё было кончено. Николас узнал об этом, подслушав разговор матери с кухаркой, которая в тот вечер стала свидетельницей разыгравшейся трагедии. Как же такое могло случиться? Отчего беззаботное счастье в одночасье исчезло, и неведомая, злая сила поглотила всё то, к чему так горячо и искренне привязалось детское сердце. Беата вспомнила, как утром, едва забрезжил рассвет, её разбудил продолжительный стук в ворота. В тот ранний час утро было сырым и пасмурным. Небо по-осеннему хмурилось, а тяжёлые тучи, проползая над черепичными крышами, вот-вот грозились излить на просыпающийся город потоки воды. Требовательный стук повторился. Из окна её комнаты не было видно, что происходит снаружи, за забором, но хорошо были слышны звуки, доносившиеся с улицы. Грубые мужские голоса с бранью и насмешками, наперебой требовали открыть ворота. Затем скрипнула калитка и во дворе началась какая-то возня. Беата вскочила с кровати и босая пробежала по остывшему полу к крутой лестнице, ведущей в прихожую. Встав на цыпочки и облокотившись на перила, она снова прислушалась к звукам, исходившим со двора, пытаясь понять, что за люди учинили переполох в их доме ни свет-ни заря. До слуха время от времени долетали короткие, перекликающиеся возгласы: