– Наран… сказал! – процедила сквозь зубы женщина, и Асахан вдруг увидел, что она гораздо старше, чем показалась ему на первый взгляд. Быть может, ей уже тридцать или даже больше! – Наран всегда много говорил. Ты не похож на него, светлоглазый кох.
– Конечно, не похож. Он же мне не отец, – тихо ответил Асахан.
– А кто твой отец?
– Великий хан Баяр. Я его первый сын.
И это он тоже не собирался говорить, но слова слетели с губ как бабочки с потревоженного цветка, и поймать их не было никакой возможности.
Рия прикрыла глаза и на миг задумалась, а потом взглянула на жрицу, которая все еще неподвижно стояла возле стены.
– Шайна, приготовь моему гостю покои. Накорми, искупай и переодень. Я приду позже.
Голос ее на этот раз был нормальный, звонкий. Жрица низко поклонилась. Дети возле окна отмерли и тихонько зашептались, бросая любопытные взгляды на чужака.
– Пойдем, сын Великого Хана, – шепнула жрица. – Теперь все будет хорошо.
– А могло быть плохо? – уже в коридоре тихо спросил Асахан.
– Иногда Великая Мать просит крови. Мужской крови, – спокойно ответила Шайна. – Не бойся, пока не твоей.
Асахан судорожно скользнул рукой по бедру, вспоминая, что никакого оружия они не брали. С оружием никого не пускали в город… У коха, конечно, был магический дар (недаром его народ прозвали людьми огня), но что-то ему подсказывало, что скажи та “добрая знакомая” Нарана пару слов своим особенным голосом – и он сам ляжет на алтарь и занесет нож над грудью.
– А она – кто? Мать эта ваша?
– Старшая жрица. Голос Матери, – ровно, без эмоций ответила Шайна. – А ты смелый, что пришел к ней.
Ну спасибо, Наран, удружил! Не мог с кем-то не таким ядовитым завести роман! Любит же их дипломат сложных и сильных женщин…
***
Ситаре было скучно. Она выспалась, несколько раз переплела косы, сняла и пересчитала все свои украшения, позавтракала, немного помедитировала, полюбовалась в окно… а утро только началось. Дома она мечтала хотя бы пару дней провести в одиночестве и безделье, но теперь, когда ее желание исполнилось, она готова была выть от тоски. Все-таки это было заключение, пусть и в золотой клетке.
– Хошур!
– Я, госпожа.
– Где моя горячая ванна?
– Если вы согласны на соленую воду, я немедленно прикажу…
– Не нужно, – поспешно отказалась Ситара. – Кожа станет грубой. А выходить мне можно на палубу?
– Я спрошу у капитана, – поклонился Хашур. – Вы очень благоразумная госпожа, правда?
– Правда, – кивнула Ситара. – Я само благоразумие. Если ты думаешь, что я брошусь за борт – нет, не брошусь. Великая Мать не прощает тех, кто подаренную ей жизнь растрачивает так глупо!
– И что будет, если вы… ну, кто-то самоубьется? – заинтересовался угурец.
– Колесо жизни повернется вспять, – Ситара знать не знала, что может быть в посмертии, она интересовалась религией лишь тогда, когда хотела что-то получить от Матери, но врать она умела вдохновенно. – И ты снова окажешься на первом круге.
– Как это? – на живом лице Хашура промелькнуло множество эмоций. – Расскажите о вашей Матери, госпожа.
– А ты расскажешь мне про верования угурцев?
– Да, конечно!
Он опустился прямо на пол, оперевшись спиною на дверь. Ситара скрестила ноги и уставилась на него.
– Великая Мать справедлива, – начала девушка. – После смерти человека она взвешивает его поступки на весах. Если хороших больше – то в перерождении ты будешь здоровым и богатым. Если меньше – новая жизнь будет хуже нынешней. А если ты совсем злодей, то можешь и псом родиться, и тараканом каким-то.
