А еще – зачем я полезла в зверинец и как мне пришла в голову эта мысль. Симон упоминал отчисление… Адриан и ректор тоже хотят меня отчислить. Именно ректор Барт когда-то отчислил Анну, наследницу Севера, за какую-то глупую шутку. Что скажет дядя Вест, когда я появлюсь на пороге замка правителей через три дня, после того как отправилась на Запад?
При мысли об этом я застонала в голос. К счастью, декан подумал, что стонала я от боли, и успокаивающе пробормотал:
– Почти пришли.
Тут я обнаружила, что вместо лазарета мы стоим перед дверью в кабинет Бланко. Каким-то чудом он смог открыть дверь со мной на руках и вошел. Сидений для посетителей здесь по-прежнему не было, так что меня усадили в единственное кресло – на место декана. В комнате царил полумрак, только пламя из камина отбрасывало на стены золотистые отблески, и горела небольшая лампа на столе.
Бланко вытащил из ящика бинты и какое-то снадобье. Я хотела положить ладони на стол, чтобы ему было удобнее, но не смогла шевельнуться. Странное онемение дошло до плеч, поползло вверх и на спину. Но, вместо того чтобы заняться моими ранами, декан подошел к двери и запер ее. А затем сбросил светлый камзол и начал расстегивать рубашку.
Так, а зачем он это делает? Ранена же я, а не он!
Нужно было задать этот вопрос вслух, но язык словно прилип к небу. И теперь я оторопело таращилась на обнаженный торс Бланко. Посмотреть было на что… Теплый свет лампы очерчивал подтянутое тело и рельефные мышцы. Декан направился ко мне, и темные отсветы на его плечах зашевелились…
Отсветы? Нет, рисунок!
Бланко остановился рядом, и я изумленно наблюдала за тем, как переплетение черных линий переползает с его спины на плечо. Там оно ненадолго задержалось. А затем переползло на грудь декана, позволяя мне разглядеть его как следует. Разглядеть рисунок, разумеется! Я увидела знакомые мотивы: снова розы и молнии. Среди них мелькали крылья птиц и какие-то незнакомые цветы.
– Ничего не бойся, – сказал декан и подхватил мои запястья.
После этого он прижал мои ладони к своей груди. Туда, где расположились черные линии.
Рисунок оказался ледяным, а пальцы Бланко источали приятное тепло. Я вздрогнула и попыталась отдернуть руки, но этого мне не позволили. Только в следующий миг я вдруг ощутила, что онемение перестало расползаться по телу и ко мне возвращается способность двигаться и нормально говорить. Я перевела взгляд на черную татуировку и заметила, что в нее впитывается белая пена. Рисунок вытягивает яд?
Кровь тоже впитывалась в черные линии, и у меня мелькнуло смутное чувство неправильности происходящего. Удивительно, что его вызвало это. А не тот факт, что передо мной стоит полуголый декан боевого факультета. И ладно бы просто стоял, так я еще и трогаю его, пусть и не по своей инициативе!
Наконец, Бланко выпустил мои руки. Меня затрясло от холода. Но способность ясно соображать вернулась и требовала ответов.
– Что это за штука? – спросила я, разглядывая рисунок. Тот словно позволил мне полюбоваться переплетением линий и пополз обратно на спину декана. Медленно так пополз, дальней дорогой. Сначала переместился на одно плечо. Но, вместо того чтобы скрыться на спине, рисунок снова перетек на широкую грудь декана.
– Кыш! – рыкнул Бланко.
Переплетение черных линий доползло до второго плеча и нехотя скрылось на спине. Я осознала, что все это время не могла оторвать взгляд от непонятной магии. Но со стороны это выглядело так, будто я бессовестно разглядываю декана. С одной стороны, он сам снял рубашку. Чтобы вылечить меня, но все же… А с другой – приличной девушке полагалось опустить глаза и покраснеть. Или хотя бы возмутиться.
