Дешевые импланты типа «Сома» работали в основном за счет резервов самого организма. Мой «берсерк» располагался в основании черепа и, скорее всего, стимулировал гипофиз. А тот, в свою очередь, накачивал организм лошадиными дозами эндорфина.
«Ладно, давай попробуем. Как он активируется?».
«У «берсерка» два варианта активации. Первый – при получении тяжелого ранения, он активируется самостоятельно».
«А чего же он тогда сейчас не включился?!».
«Значит ты испытываешь не такую уж и сильную боль. Ты слабак, Елагин, потерпеть чуть-чуть не можешь. Второй вариант – принудительная активация. И так, как я сейчас фактически исполняю обязанности интерфейса твоего церебрала, то попросить включить имплант ты можешь меня!».
Черт! А я еще и в работе с собственными имплантами зависим от этой сумасбродной атлантки! Для меня управлять модами это все равно, что руководить своими руками или ногами. Но теперь в эту «цепь управление» влезла доктор Салазар.
«Хорошо – врубай!», – скомандовал я и приготовился к последствиям.
А они внезапно оказались приятными. Где-то в груди появилось приятное тепло, начавшее волнами разливаться дальше по всему телу. Одеревенение конечностей сразу как рукой сняло. Сердце застучало об ребра барабаном, кровь прилила к лицу так, будто к нему хорошо разогретой сковородкой прикоснулись.
«Как самочувствие?», – поинтересовалась Альта.
«Бодрячком!» – честно ответил я, – «говори, куда идти!».
«Скажу, только ты генератор отключи и с собой забери!».
Таскать туда-сюда тяжелую бандуру по подземному комплексу занятие глупое и малоприятное, надо как можно быстрее обзавестись нормальным стационарным источником энергии. А пока приходится терпеть, но «берсерк» не только болевые ощущения снял, но и придал ощутимую живость моим движениям.
«Елагин, ты чего свистишь?», – осторожно спросила Альта, когда мы шли по коридорам-близнецам базы атлантов.
Я и сам с удивлением заметил, что насвистываю какую-то веселую мелодию.
«Радуюсь, что жизнь потихоньку налаживается».
«Рано радуешься», – хихикнула Альта, – «здесь налево. И к двери руку приложи».
Я думал, что на этот раз Альта привела меня на какой-нибудь склад, где мы могли бы раздобыть ценную мелочь. А может и две. А может мы набьем полные карманы технологиями атлантов, вернемся в лабораторию, заберем контейнер с квантовыми вычислителями, загоним всю добычу смагглеру и устроим вечеринку с дикой оргией прямо на платформе… так стоп! Куда меня вдруг понесло?! Ох не зря я сомневался в омега-импланте! Этот недоделанный прибор меня еще какими-то гормонами пичкает, помимо эндорфинов. Причем это побочное действие остаточное – сто восемьдесят секунд с момента активации мода уже прошли.
– Вот это масштаб! Вот это размах! – вырвалось у меня после того, как дверь отворилась. Попробуй удержи себя в руках увидев такое. Хотя, положа руку на сердце, на мою бурную реакцию все-таки подействовали и плещущиеся в моей крови опьяняющие гормоны.
Но прийти в восторг было в принципе от чего. Мы оказались в огромном прямоугольном пустом зале, где кроме уже привычных геометрических узорах, светилась стена. Вся! Целиком! Очень приятным для взгляда мягким голубым светом. Причем размер этой стены был примерно с футбольное поле.
«Елагин, ты чего кричишь? В океанариуме никогда не был?».
«Прости, меня после «берсерка» что-то прет», – признался я, – «что еще за океанариум?».
