Морская щука, могла потягаться в скорости с дельфинами, развивая скорость до сорока километров в час. Серые тела заскользили к подлодкам. А те, на приближающихся рыб не обратили никакого внимания. Их вокруг снуют тысячи и для радаров субмарин между ними нет никакой разницы. Взрывчатку же в телах барракуд можно было обнаружить только при тщательном лабораторном исследовании.
Бабах! Первый взрыв был различим и без всяких датчиков, вода замечательно проводила звук. Хотя он был относительно несильным, много взрывчатки в рыбину не запихаешь. Однако одной лишь взрывчаткой модернизация тела барракуд не ограничилась. В их глаза и мозг была встроена простейшая система наведения, работавшая по принципу «целься туда, где шумнее». А где в подлодке шумит сильнее всего? Правильно, в двигательном отсеке. Попадание не уничтожило подводную лодку, но повредило ее двигательную установку и обездвижило. Она начала медленно погружаться и отчаянно подавать сигналы SOS на всех диапазонах. Ее «подружки» прожили не долго, взрывы прокатились один за другим, сливаясь в бесконечную череду. Радиоэфир раскалывался от сигналов бедствия. Его транслировали как повреждение подводные лодки, так и начавшие уходить под воду прямо возле причалов транспортники.
Но служба безопасности порта не сдавалась. В самом акватории появились пузатые оранжевые шлюпки, начавшие подбирать моряков с транспортников. На южной оконечности порта от одного из ангаров в воду спустилась наклонная аппарель. По ней слетели в воду три патрульных тримарана и они, поднимая волны, рванули к выходу из гавани.
«Катера включили активные сонары, прощупывают дно», – сообщила Альта.
– А эти по нашу душу, – увидела метки на радаре Энн.
До защитников порта дошло, что угроза исходит откуда-то из глубин.
– Не переживай. Мы сейчас из них самих душу вытрясем, – пообещал я.
Скупиться на этот раз я не стал, на каждый спешащий на выход из гавани катер я отправил по две барракуды. Тримараны двигались гораздо быстрее подлодок и вероятность промаха по ним возрастала кратно. Да и барракудам оставалось жить считанные дни, внедренная в их организм взрывчатка медленно их убивала. Так чего добру зря пропадать?
Наблюдать на экране за приближением меток катеров и «живых торпед» было очень волнительно. Расстояние сокращалось на глазах. Метки совместились и… ничего. Большого «бууум» мы не услышали.
«Готовь торпеды», – распорядился я, собираясь броситься в побоище на «Манте». Хотя изначально я этого делать не планировал. На сиднейский порт должна была напасть неведомая жуть из глубин. А «Манта» уже в сводках разведчиков Ома примелькалась.
«Не спеши, Елагин. Дай моим рыбкам шанс», – попросила Альта.
Рыбки, возложенное на них доверие оправдали. Морские щуки прошли под днищами катеров, развернулись на догонный курс и… череда «бам, бам, бам» разнеслась по морским просторам.
– Уходим, – скомандовал я самому себе, потихоньку разворачивая лодку.
– Ом лично объявил план «Цитадель»! – воскликнула сидевшая на перехвате сообщений Энн, – вход и выход в порт закрыт для всех транспортных средств!
Заключительный аккорд в этой пьесе уже должен был прозвучать без моего непосредственного участия. До диверсии мы разбросали тридцать шаров, размеров с футбольный мяч. Ничего опасного они в себе не содержали, ни взрывчатки, ни оружия. Безобиднейшие штуки. По большому счету они являлись мощными динамиками. И, под наше скрытное отплытие, загремел марш Елагиных! Но перед этим они прокрутили короткое голосовое сообщение:
