– Да, да! Тебя ведь выперли за то, что ты кутил с милашками прямо в Школе! Я не верю, что такой повеса, как ты, остановился после того, как тебя перестали допускать к урокам! Бьюсь об заклад, что до ухода в эту пещеру, ты навёл шороху окрест!
– Отчего всем так любопытна эта глупая история? – недоумевал Тим, начавший терять душевное равновесие.
– Что может быть более волнительно, чем союз двух начал! – пожал плечами Гиди.
– Ничего волнительного! Особенно, когда родители подыскали тебе невесту задолго до твоего совершеннолетия. Эти школьные интрижки не больше чем юношеское желание поступить наперекор семье.
– Святые духи! Ты говоришь, как взрослый! – удивился Гиди.
– Так мне же тридцать семь! – подмигнул ему Тим.
– Значит, у тебя ничего серьёзного не было ни с одной из тех школьных девиц?
– Не слишком ли жаркое любопытство дамскими делами у того, кто давно женат? – спросил Тим. – Тебе стоило бы рассказать мне о своей семье.
– Она откуда-то из Цивелиса, – заулыбался Агидаль. – Мы повстречались в Салионе, в одной из тамошних деревушек. Она служила у ивовых господ. Её зовут Древа. После пожара, мастер Инран позволил нам жить в старом деревянном переходе над воротами Школы.
– Да-да! – припомнил Тим. – Массивный каменный вход в школьные рощи: ворота без стен! Никогда не думал, что в дощатой надстройке наверху кто-то живёт.
– О лучшем жилище молодая невеста и мечтать не могла! Да и я ей пришёлся по нраву. Младшего нашего звать Умай, а первенца Радей: два юрких парнишки. Вот так мы и живём! В домике над воротами. Такое всё наше богатство!
Гиди отчего-то смолк и приуныл.
Лодка тем временем неслась по течению среди плотного тумана, за которым не было видать ни левого, ни правого берега. Вскоре стало совсем светло и вязкая дымка пошла на убыль. К десяти часам путники подошли к мосту у селения Овраги. В этой деревне ни Тим, ни Гиди не захотели сходить на берег: не так сильно они и устали, да и перекусить можно было прямо в лодке, не сбавляя хода. Гиди развязал мешочек, что Сива собрал им в путь, и принялся жевать сушёную рыбу, заедая варёной брюквой. Во время трапезы он разглядывал с реки стены круглых хижин из плотного, плетённого тростника. Тут жили люди, занятые на всех полях долины, подёнщики и прочая беднота. Управляли деревней нуониэли из рода Нуари.
– Не самые открытые нуониэ, – заметил Тим, кивая в сторону селения. – Большинство живут глубоко в лесах. В самих Оврагах не встретишь больше двух-трёх ветковолосых.
– Не помню, чтобы я вообще видел Нуари, – сказал Гиди.
– Коль встретил – запомнил бы. У них иголочки чёрного цвета. Что летом, что осенью. Да и зарубили бы они тебя сразу: у них старые принципы.
Подул ветерок, и водная гладь пошла рябью. Солнце то выглядывало из-за перистых облаков, то снова пряталось, скупо делясь остатками тепла. В тени туч путники сразу чувствовали, как на самом деле зябко в конце грязника – второго месяца осени.
В полдень подошли к Лариодай. Местные гордо звали это селение городком. Гиди же, бывавший в настоящих городах людей на Равнинах, не находил в здешнем скоплении домиков большого отличия от тех же Оврагов или от Сихоти. И всё же тут, под кронами исполинских старых лиственниц, и впрямь кипела какая-никакая жизнь и торговля.
Путники пришвартовали свою лодочку рядом с прочими и поднялись по каменной дорожке от берега на главную улицу.
