Солдатские исповеди. Чтобы мы помнили… - страница 7

В ноябре 1941 года наши бронепоезда отправили на защиту города Ростова-на-Дону. Семнадцатого ноября мы сразу вступили в бой на реке Миус, примерно в шестидесяти километрах западнее города. Немцы непрерывно атаковали. К несчастью, наши бронепоезда были приданы азербайджанской стрелковой дивизии. На Южном фронте она входила в состав 9-й армии генерала Ремизова. В 1940 году было принято, ошибочное, решение о создании национальных воинских формирований. В этой дивизии солдаты покинули окопы, сбивались в кучи, в бои не вступали и отсиживались в балках. Командир дивизии дал команду послать наши броневики и заставить их вернуться в окопы. Вся тяжесть немецкого наступления легла на наши бронепоезда и артиллерию. Один из бронепоездов попал в критическую обстановку: была разрушена железная дорога, и дело дошло до рукопашного боя. Командир подполковник Суханов дал приказ послать им на выручку пять броневиков. В одном из экипажей броневиков находился и я в качестве радиста. Рядом с водителем, на месте стрелка, был начальник штаба дивизиона капитан Шульман. В смотровую щель вижу, горит соседний броневик БА-10[3]. Только успел доложить об этом, как раздался взрыв. Сверху, от пушки свалился на меня башенный стрелок Егоров. Его голова была пробита, текла кровь. Ещё взрыв и наш броневик загорелся. Увидев открытую левую дверь водителя, я вывалился из неё наружу. У меня горел левый рукав куртки и правая штанина. Успел немного отползти и броневик взорвался. Выхватил из кармана опасную бритву и срезал ею с левой стороны горящий комбинезон, а штанину затушил землёй. Ползу и вижу, впереди меня в копне соломы немец с биноклем кричит команды. Я стреляю в него из револьвера и двигаюсь дальше. Встретил двух пехотинцев, они предложили пробираться к нашим, в рощу, вдоль железной дороги.

В роще нас собралось человек пятьдесят. Старшим по званию был майор, который приказал нам занять оборону. Днём наши части вели наступление на противника. К вечеру активность наших действий уменьшилась, но бронепоезда мы отстояли.

Получили сообщение, что немецкие войска прорвали нашу оборону в районе города Матвеев Курган, в тридцати километрах от нас, и продолжают развивать своё наступление в направлении Ростов, Азовское море, река Дон. Это грозило окружением, и нам было приказано отходить. Ночью с группой майора мы отошли к посёлку Нижне-Гниловский, в пригороде Ростова. Прошли за ночь примерно двадцать пять километров. Я стал терять силы и сознание из-за воспаления обожжённой кожи. Ожоги были обширными: руки, шея, плечи, спина, правая нога. Немцы заняли аэродром под Ростовом, наши сражаются в районе завода «Сельмаш». Встретил броневик из нашего дивизиона с водителем Мишей Половинкиным. Мне дали куртку, усадили в броневик и повезли к своим. Нас встретил капитан Шульман. Он остался жив после того боя, когда наша бронемашина загорелась и взорвалась. Капитан сказал, едем на вокзал, разведать, цел ли железнодорожный мост через Дон в направлении на Батайск. Надо было срочно выяснить и передать по рации командованию о возможности вывода наших бронепоездов из немецкого окружения. Пока ехали, немцы нас обстреливали, но нам удалось добраться до станции. Забежали к дежурному и узнали, что мост ещё цел.

Я тут же вернулся в броневик и сообщил по рации эти сведения командованию. Капитан с сержантом Николаем Мельничуком вышли из здания немного позже меня и направились к бронемашине. Красноармеец, который стоял у входа на станцию, выстрелил из винтовки в капитана Шульмана, который упал. Сержант Николай Мельничук успел выхватить револьвер и застрелить красноармейца, который был переодетым диверсантом, или предателем. Капитану опять повезло, он остался жив, был ранен в правое бедро. Перевязали, погрузили его в броневик и поехали. На Будёновском проспекте я потерял сознание и как мы переправлялись через Дон, не помню. Позже узнал, что благодаря нашей разведке, бронепоездам удалось вырваться из окружения по тому мосту через Дон.