Стас выругался тихо и, убедившись, что со мной всё в порядке, облегчённо выдохнул:
– Почему этот ещё здесь? Прошу вас покинуть палату!
Артём безропотно подчинился, кивнул, осторожно наклонился и легонько поцеловал меня, едва касаясь лба:
– Я буду рядом! – и шёпотом добавил: – Чувствую тебя, Солис!
Фор ушёл, тихонько прикрыв дверь. В палате остались только я и Стас.
– Станислав Андреевич, вы что-то хотели? – прервала затянувшуюся тишину я.
– Кнопка, перестань! – он подошёл, сел на стул, стоящий рядом, и взял меня за руку. – Не гони меня, пожалуйста.
По моей руке, в том самом месте, где он аккуратно касался, табунами носились миллионы мурашек.
– Уходи, прошу! – каждое слово мне давалось с невыносимой болью, как же тяжело отрывать свою душу от него.
– Мира, я… – Стас запнулся. – Мы тебя едва не потеряли. Ани погибла мгновенно. А ты билась. Ты боец, Мира. Славный Рыцарь.
Я отвернулась и зажмурилась крепко, потому что не могла сопротивляться шоколадной бездне его глаз, потому что его голос крушил все стены, что я выстраивала год за годом. Как мне его не хватало. Как тосковала я по нему. Мне пришлось почти умереть, чтобы он был рядом, чтобы он хотя бы немного любил меня.
– Кнопка, не плачь! Всё позади, ты теперь со всем справишься!
Отрицательно покачала головой. Как только я окрепну, точнее, как только окрепнет Солис, то вернусь в Коридор. Земное тело травмировано так, что меня не удержит. Это просто временная оболочка. Футляр для раненого воина. Люди слабые. Тут же проснулся внутренний голос:
«А как же мама и папа? Как они это переживут?»
– Когда я смогу вернуться домой? – спросила сухо.
– Сначала полное обследование. Чудо, что ты сейчас разговариваешь, после такой серьёзной травмы головы. Мира, наберись терпения. Спешить сейчас нельзя. Твой лечащий врач Фёдор Степанович Богданов, наш заведующий отделением. Он тебя и оперировал. Меня не пустили… – Стас резко замолчал, морщась, будто от боли, а потом продолжил. – У тебя сломаны обе ноги, но это пустяки.
Я непроизвольно, сама того не желая, всматривалась в его черты, подмечая малейшие изменения: под глазами тёмные круги, щетина минимум трёхдневная, лицо осунувшееся, на висках седые искорки волос. Седина в тридцать три года. Откуда?
– Стас, тебе нужно отдохнуть, сколько ты уже в больнице? – чуть мягче сказала я. – Со мной всё будет хорошо. У тебя своя жизнь. Возвращайся домой.
Он устало ухмыльнулся, словно я сказала что-то обидное.
– Ты теперь совсем не хочешь меня видеть? – неожиданно зло спросил он.
Моё сердце сжалось:
«Я хочу видеть только тебя, чувствовать тебя рядом, быть частью твоей жизни! Только нет у меня больше этой самой жизни, Мира всего лишь остаточная реакция, сбой пробуждения!»
Но вслух, нацепив маску безразличия, словно утомлённая бессмысленной беседой, я произнесла:
– Попроси, пожалуйста, чтобы Артёма пускали ко мне.
Затем наигранно неторопливо отвернулась к окну.
– Жениха твоего? – уточнил Стас, вскакивая со стула так резко, что чуть не опрокинул его.
– Ага, именно… – я безупречно отыгрывала роль стервы.
Стас, кажется, был готов метать в меня молнии, но сдержался: всё же он врач и часто имеет дело с больными на голову людьми. Братик вернул несчастный стул на место и, ни слова больше не сказав, вышел из палаты.
Потеряв источник питания в лице целителя, я лишилась и сил удерживать себя в этой реальности. В глазах появились разноцветные мушки, и я проснулась уже в своей комнате в Коридоре.
