– Сейчас отыщу, – заверил его я (на самом деле нужный символ я уже отыскал, но очень хотел послушать, что он расскажет еще). – Выходит, корабельные офицеры носят вас, словно одежду?
– Теперь – лишь изредка. Ищи звездочку с прямой чертой сбоку.
– Помню, помню, – ответил я, размышляя, что мог бы предпринять, и меряя взглядом полость внутри его тела.
Пояс с ножом и пистолетом в кобуре внутрь наверняка не войдет, а вот без них я там вполне помещусь…
– Погоди чуток, – попросил я Сидеро. – Искать приходится, согнувшись едва ли не вдвое, и вся эта амуниция больно впивается в живот.
Расстегнув пояс, я бросил его под ноги, а ножны и кобуру пристроил рядом.
– И, знаешь, будет намного проще, если ты ляжешь.
Сидеро лег, причем, не истекая наполнявшей его жидкостью, проделал это с неожиданной быстротой и изяществом.
– Скорее. Мешкать не время.
– Послушай, – возразил я, – если бы за тобой кто-то гнался, он уже был бы здесь, а я даже шагов снизу не слышу.
Изображая заминку, я лихорадочно размышлял. Идея казалась сумасбродной, но в случае успеха сулила и защиту, и маскировку. Латы я носил часто, так отчего б не тряхнуть стариной – тем более, эти гораздо лучше!
– Думаешь, я бежал от них?
Слова Сидеро я слышал прекрасно, однако внимания им почти не уделил. Совсем недавно я вспоминал, как вслушивался в тишину, и вот теперь действительно услышал кое-что новое, а сосредоточившись, понял, что это за шум. Откуда-то сверху доносилось неторопливое, мерное хлопанье огромных крыльев.
Острие ножа уже отыскало нужную прорезь. Повернув клинок, я сорвал с себя плащ и, кувыркнувшись вбок, вкатился прямо в распахнутое тело Сидеро. Взглянуть, что за создание машет крыльями над головой, я даже не пробовал, пока – причем с заметным трудом – не втиснул голову внутрь его черепа, и лишь затем выглянул наружу сквозь забрало.
Увы, даже после этого мне не удалось разглядеть ничего – вернее, почти ничего. Прежде воздух в шахте, здесь, на такой глубине, был вполне прозрачен и чист, но теперь все вокруг подернулось дымкой тумана: некая сила гнала, теснила холодный воздух с верхних уровней вниз, смешивая его с теплым и влажным смрадом, которым дышали мы. Под натиском этой силы туман клубился, кипел, словно вокруг буйно плясала тысяча призраков.
Ни хлопанья крыльев, ни чего-либо другого я больше не слышал. Казалось, моя голова заперта в пыльном несгораемом шкафу, и я гляжу наружу сквозь замочную скважину. Впрочем, голос Сидеро я вскоре услышал… но не ушами.
Как описать происшедшее? Даже не представляю. Чужие мысли в собственной голове мне знакомы прекрасно, но на визиты Теклы и прежнего Автарха, не раз пробуждавшихся во мне, пока я не слился с ними в единое целое, это не походило ничуть. На обычные звуки чужой речи – тоже. Одно могу сказать (да и то описание выйдет весьма приблизительным): казалось, голос Сидеро достигает тех органов слуха, что находятся под черепом, прямо за ухом, минуя ушную раковину.
– Я ведь могу убить тебя.
– После того как я тебя починил? Знавал я неблагодарность, но в такие ее глубины еще не заглядывал!
Грудь Сидеро сомкнулась, и я, упершись ладонями в полости плеч, принялся пропихивать ноги в его ноги, точно в штанины брюк. Дело шло туговато. Имей я возможность чуть дольше задержаться снаружи, сбросил бы и сапоги, и тогда все вышло бы гораздо проще, а сейчас… Казалось, обе лодыжки уже потрескались.
