Солнце на краю мира - страница 6

Сидя за столом у терминала, запустил программу на исполнение.

Меня спасло три обстоятельства. Заслон из обширного монитора, за которым голова и плечи умещались полностью. Нагромождение барахла между искривителем и столом, послужившее баррикадой для нижней половины тела. И отсутствие таймера задержки: программа запускалась в тот самый миг, когда я нажимал клавишу на терминале.

Резкий пронзительный хлопок и отвратительный скрипучий свист, похожий на поскреб металла о стекло. Дуновение, как от взрыва петарды. Шипение со всех сторон. И тишина.

Ступив шаг из-за терминала, я понял, что произошло. На подошвах противно заскрипел стеклянный песок. Он был повсюду. Он лежал белесой пылью на столе, на полках шкафов, на полу. Он медленно опускался сверкающими льдинками с потолка и застилал тончайшей вуалью все вокруг. Спохватившись, я закрыл нос и рот ладонью и судорожно полез в ящик стола за респиратором…

«Сам вы, дорогой мой – несчастный виновник вашего несчастного случая», – говаривал когда-то Дееву мудрейший наш Рустем Аркадьевич Опалян.

Молекулярный песок. Вдохнешь – и каюк бронхам, месяцы кашлять гноем будешь, потом подключатся почки, пытаясь вычистить то, что успело попасть в кровь, и добрый вечер. Надо сразу нанороботами кровь фильтровать, да и те могут не успеть, к тому же в страховку не входят…

Я спасся бегством. Не дожидаясь, пока песок осядет на голову и станет разъедать кожу, я рванул к двери, попутно глянув, что же осталось в рабочей зоне искривителя. От стеклянного кубика должен был отняться кусок, из которого в результате ювелирного искривления пространства вылеплялась вторая дверная ручка, точная копия первой. «Но тут что-то пошло не так», первая дверная ручка осталась лежать в одиночестве, а от кубика не осталось и следа, если не считать радужного бриллиантового тумана – стеклянного газа, водворившегося в комнате из-за того, что стекло расщепили на отдельные молекулы. В коридоре я принялся, словно месяц не мывшийся бездомный, вычесывать из волос мельчайшие песчинки. Стекловата, а не волосы. Песчинки впивались в пальцы, руки начали чесаться. Отряхнувшись, как мог, очистив плечи и рукава рубашки, я отправился в туалет, где минут пятнадцать морозил руки под струей холодной воды, пока из них все не вымылось.

Попутно корил себя за безалаберность и размышлял, чего опять такого в программе напортачил после не первого месяца работы над ошибками, что она меня едва не убила. Раньше она столь яро не дерзила: были проблемы, были фатальные сбои, но обходилось без разрушений… Непонятно, как вообще песок мог оказаться за пределами рабочей зоны, если по ней проходит горизонт событий. Абсурд же… Но эту мысль я временно отогнал, поскольку важнее было понять, откуда взялся сам песок. Молекулярный песок мог получиться только одним способом: во время операции MSA5 неверно рассчитываются координаты, и в конечном объекте молекулы ставятся слишком далеко друг от друга. Координаты молекул рассчитывает мой код. Если в нем и мог где-то возникнуть лишний inc6, то такое давным-давно выявилось бы на эмуляторе. Впрочем, предыдущие разы ошибки были именно в моем коде, так что версия подкупала правдоподобностью.

Других версий, в сущности, не было. Не может же криво работать сама операция Molecular Structure Alteration; по MSA в свое время Дэвидсон измочалил всех, прежде чем поставить свою подпись. Иные архитектурные проблемы вроде глюков в арифметике между регистрами – и вовсе из области фантастики. Процессоры проходят многоступенчатый контроль, в том числе у Дэвидсона…