Эмметт и Джаспер продолжили запутанную партию в шахматы на восьми досках, расставленных вдоль застекленной задней стены дома; для таких игр у них имелся сложный набор правил. Меня не принимали, со мной соглашалась играть только Элис.
Элис уселась за свой компьютер в нише неподалеку от них, и я услышал, как запели оживающие мониторы. Она разрабатывала модели для гардероба Розали, но сама Розали сегодня не присоединилась к ней, чтобы, как обычно, висеть над душой и диктовать особенности покроя и цвета, пока Элис водит по сенсорному дисплею. Вместо этого Розали с мрачным видом развалилась на диване и принялась гулять по каналам на плоском экране, безостановочно переключая их со скоростью не меньше двадцати в секунду. Я слышал, как она размышляет, не сходить ли в гараж и не повозиться ли с ее «БМВ».
Эсме наверху мурлыкала над какими-то чертежами. Она всегда работала над чем-нибудь новым. Наверное, дом по этому проекту она построит для нас следующим или через один.
Высунувшись из-за выступа стены, Элис принялась одними губами беззвучно перечислять следующие ходы Эмметта, сидящего на полу спиной к ней, – подсказывала Джасперу, который с невозмутимым видом отрезал путь любимому коню Эмметта.
А я впервые за такое долгое время, что мне стало совестно, направился к изумительному роялю, стоящему у лестницы.
Я мягко пробежался по клавишам, проверяя настройку. Она была все еще идеальна.
Наверху карандаш замер в пальцах Эсме, она склонила голову набок.
Я заиграл первую фразу мелодии, которая сама явилась мне сегодня в машине, и с удовольствием убедился, что она звучит даже лучше, чем в моем воображении.
«Эдвард опять играет», – радостно думала Эсме, ее лицо осветилось улыбкой. Встав из-за чертежного стола, она на цыпочках прокралась на верхнюю площадку лестницы.
Я добавил к первой фразе вторую, гармонично сочетающуюся с ней, вплел в нее мелодию.
Эсме удовлетворенно вздохнула, присела на верхнюю ступеньку и прислонилась головой к балясине. «Новая песня. Сколько же времени прошло. Какая чудесная мелодия».
Я не мешал мелодии развиваться в новом направлении, сопровождая ее аккомпанементом.
«Эдвард опять сочиняет?» – подумала Розали и в приливе острого раздражения сжала зубы.
В этот момент она отвлеклась, и я увидел все, что скрывалось под верхним слоем ее негодования. Понял, почему я вечно вывожу ее из терпения. Почему она думает об убийстве Изабеллы Свон, не испытывая ни малейших угрызений совести.
У Розали все было замешано на тщеславии.
Музыка вдруг оборвалась, я невольно рассмеялся и оборвал эту внезапную вспышку веселья, зажав ладонью рот.
Розали метнула в меня злобный взгляд, ее глаза блеснули оскорбленно и яростно.
Эмметт и Джаспер тоже обернулись, я услышал замешательство Эсме. Она мгновенно спустилась и замерла, переведя взгляд с меня на Розали.
– Играй дальше, Эдвард, – после напряженного молчания подбодрила меня Эсме.
Я заиграл снова, отвернувшись от Розали и изо всех сил стараясь сдержать ухмылку, которая сама собой расплывалась у меня на лице. Розали вскочила и бросилась из комнаты, и злости в ее порыве было больше, чем смущения. Но и смущение чувствовалось отчетливо.
«Скажешь кому-нибудь хоть слово – убью как собаку».
Я снова подавил смешок.
– Что такое, Роз? – окликнул ее Эмметт. Розали не обернулась. С прямой, как палка, спиной она направилась прямиком в гараж и заползла под свою машину так, словно рассчитывала там и похоронить себя.
