Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - страница 3

– Всё хорошо, я сама, – сказала Анна, когда я после очередной передышки потянулась, чтобы взвалить её на себя. – Кажется… кажется, мне немного лучше.

– Уверена? – спросила я, задыхаясь от усталости. Ноги отваливались, спина болела так, что сил бояться почти не осталось. Анна кивнула и слабо улыбнулась.

Я взяла её под локоть, и мы заковыляли дальше. Вдали показались огни замка Стоунклад, и я с облегчением выдохнула – мы почти у цели! Я оглянулась – лес был тёмным и тихим, ни следа погони. Отчего-то меня это не столько успокаивало, сколько настораживало, но я не позволила себе снова поддаться панике, крепче сжала локоть Анны и потянула её за собой быстрее.

Как только мы покинули лес и оказались на склоне холма, который спускался к нижнему двору академии, полную луну заслонили огромные крылья. Я присела, надеясь спрятаться в тени деревьев, но было поздно. За нашими спинами с грохотом приземлилась огромная каменная горгулья. Она вспорола когтями землю, вскинула вверх уродливую рогатую голову и заревела. Звук этот, оглушительный, низкий, грохочущий напоминал раскаты грома. Мы с Анной закричали, закрывая уши ладонями и прижимаясь друг к другу.

Раздался грохот, и к первой горгулье присоединилась ещё одна – поменьше. Она оскалила обезьянью морду, распахнула крылья и зарычала, сверкая красными углями глаз. Я сжалась, избегая её бешеного взгляда, – мы попались.

Анну Барнетт никто не любил. Заносчивая и самовлюблённая младшая дочь главы ковена Барнетт – одного из Триады Правящих, она любого могла вывести из себя, что и делала с завидной регулярностью. Хвасталась своим происхождением и требовала к себе особого отношения со стороны студентов и преподавателей. Козыряла деньгами и связями родителей. Пыталась окружить себя последователями и почитателями, в основном подкупом и угрозами.

Мне всегда казалось, что Анна старательно строила из себя королеву школы из протухших ромкомов нулевых. Только вот королевой она так и не стала: к концу первого года с ней просто перестало общаться большинство однокурсников. Из самопровозглашённого лидера она превратилась в изгоя. Спеси с неё это не сбило – то ли она правда не понимала, в чём дело, то ли просто пыталась сохранить лицо.

Ко мне Анна проявила интерес лишь однажды, в наш первый день в академии. Скинула со стола мои вещи и заявила, что не собирается учиться в одной группе с отбросом из рода Блэквудов. Я сказала, что никуда не пойду, и предложила ей самой убраться из академии. Слово за слово, и мы уже катались по полу, пытаясь выбить друг из друга дурь. Моя соседка по комнате Мэй побежала за преподавателем, остальные, захваченные зрелищем, даже не пытались нас разнимать.

Мы с Анной отрабатывали своё наказание в библиотеке. Ректор академии мисс Гримм посчитала, что совместная скучная работа поможет нам уладить конфликт и сблизиться. Но Анна восприняла это как личное оскорбление, и в библиотеке мы снова подрались. Я сломала ей руку. Для Анны это стало индульгенцией. Тогда я очень боялась, что влиятельные родители Анны добьются моего исключения или и вовсе отправят в тюрьму для ведьм, но они так и не объявились, предоставив мисс Гримм самостоятельно выбрать для меня наказание, и я отделалась тем, что ещё целый месяц работала в библиотеке, вытирая пыль, разгребая несортированные книги и составляя списки должников. Так Анна ненадолго стала жертвой дрянной Блэквуд и завладела всеобщим вниманием, а за мной навсегда закрепилось звание опасной ведьмы, которое я оправдывала разве что тем, что регулярно вместе с Мэй и Джиа – ещё одной моей соседкой – нарушала внутренние правила академии. Больше мы с Анной даже не заговаривали друг с другом. И вот теперь бок о бок стояли перед кабинетом мисс Гримм. Горгульи-патрульные, как и полагается, сопроводили нас до самой двери.