308. В двуногом цинизм не всегда солидарен с беззастенчивостью.
309. Из уважения к Ван Гогу: если тебе невзначай отрезали ухо, поставь под бритву и другое!
310. Сказитель Гомер, не иначе, себя сам доконал колбасною своею эпичностью, самоубийственными и назойливыми, своими гекзаметрами.
311. Вдруг обрушиться на всяческие искусства со всей записной своею неистовостью и ещё с хвалёной своей несвободой.
312. Россия – страна бескрайняя, и люди в ней бескрайние, и мерзавцы её безвозвратные.
313. И ещё почитаем себя за нищих! А у нас на каждом углу – пьянство, блядство, хулиганство и к херам попорченные нервы!
314. Во мне, как говорится, и на рубль нет культуры, во мне и субкультуры ни на грош.
315. Раньше встречались такие умельцы, что запросто могли на милицейском свистке исполнить что-нибудь из Брамса.
316. Рак определить весьма несложно. Если долго не умираешь, значит это не рак.
317. На ровной дорожке-то мы ортодоксальны. А стоит кочке повыше завестись, так экстремальнее нас и не найдёшь.
318. Спасибо за заботу! Отпевайте лучше кого-нибудь другого!
319. Вызывает немалую тревогу тот факт, что мы перестали слишком часто сравнивать себя со странами африканского континента.
320. Когда двое ортодоксальных неверующих берутся сопоставлять традиционных своих Создателей, такое сопоставление оказывается не в пользу обоих. По принципу: оба хуже.
321. Нельзя про меня сказать, что я глубокий старик. На самом деле я поверхностный старик.
322. Нелюбовь к родине как финансовый проект зачастую затмевает даже торговлю кокаином.
323. В водке истины больше, чем в вине. А потребительского комфорта меньше.
324. Как же легко мы скатились в антиутопию! Даже ступней не замочив. Даже самоуважения не расплескав.
325. Не следует принижать роль Авеля в известной притче. Он не просто попал под горячую руку жестокого брата, он сам эту руку и разогрел. Первый в истории мира суицид при посредстве постороннего.
326. Даже если у нас вовсе не будет ни литературы, ни музыки, ни художеств, всё равно на поверхности мира немало сохранится проделок замысловатой русской совести.
327. А всё же напитки наши горячительные и морали наши неписанные лучше употреблять неразбавленными.
328. В человеках минимум две помешанности – на лёгкости сокрушения и мучительности возрождения.
329. У нас невиданные расстояния и короткая история. Оттого-то в России не только добираются долго, но и живут медленно.
330. Эти гулкие глаголы, рукой бестрепетной на ветр брошенные, приливами и закатами омытые, монументальным минимализмом среди двуногих человеков да нарекутся!
331. Лишь сходить с нею в кино на последний спиритический сеанс.
332. А ещё состязаться с уличными экзистенциалистами в сферах низости ежедневных намерений и трагичности пресловутого бытия!
333. Подспудное в искусстве сопоставимо с оглушающим в толпе.
334. После лукавственника Фрейда люди стали гораздо чаще оговариваться по Фрейду.
335. Человеку следует вырабатывать в себе особенный глаз. Такой, чтобы и в Сотворении мира видел одно тошнотворное.
336. Хорошо быть Аргусу полубодрствующему! Ведь из его ста глаз хоть один да узрит правду!
337. Русский мир и по сей день неподдельно гордится как высшим кулинарным достижением кашею из лопаты да супом из топора.
338. Казалось бы, уж посмертному-то чего (или кого) опасаться? А вот и как бы не так: посмертное в нас обычно и есть самое боязливое.
