Глеб слушал с каменным лицом, щипая себя за бороду.
– Третий отряд, что у вас? – спросил он, уже без особого интереса, словно знал ответ.
– То же, Глеб Игоревич. Понесла нас добыча на светляков, только лагеря у нас не было, на ногах лесных баб встретили.
– И как потери?
– Царапины. Снаряжение подрали, чтоб им пусто было.
– А у русалок?
– Нам почем знать? Тьма же. Дохлых вроде не было, но кровили знатно. Им же как только стрелой попади, они пропадают, – охотник пожал плечами и больше ничего не добавил.
– Пропадают значит? Интересно… То есть над нами висит угроза голода из-за тварей, что бегут, стоит им кровь пустить, – Глеб говорил сначала негромко, но с каждым словом был настойчивее, – Знаете ли вы, что заповедные леса расширяются? – эту новость охотники приняли осторожным ропотом, – Да. Нас вытесняют из собственных угодий. И что мы будем делать? Забьемся в угол как крысы и будем ждать голодной смерти? А что делать нашим детям? Женам? Вы, здоровое мужичье, будете смотреть как они чахнут? А что нам делать с молодняком? Из-за пары русалок отойдем от традиций отцов и будем хлеб сеять, как южане? (Стоит здесь добавить, что северяне тоже выращивали хлеб, но из-за меньшего плодородия почв, по сравнению с югом, и большого обилия лесов, этот труд считался пустым и неблагородным), – он сделал паузу и внимательно оглядел присутствующих, – Такой судьбы вы себе хотите? Я говорю за себя, и я буду драться. За вас и за своего отца. За каждую пядь нашей земли. Я прогоню всю нечисть на север в горы, и заберу причитающееся нам. Ну, кто со мной?
Среди охотников начались перешептывания.
– Глеб, так ведь колдовство все это, как же мы одними луками с ними воевать будем?
– У каждой твари есть слабое место, а у такой жалкой, как русалка и подавно. Я займусь поисками, а всем остальным даю неделю, чтобы зализать раны и все обдумать.
Вскоре похоронили Игоря. Здесь же неподалеку от хижины. За делом, охотники спросили Глеба о судьбе Борислава, про которого все как-то забыли. Глеб рассказал все как есть, и покаялся в содеянном. Никто его и не осуждал. В конце концов Глеб потерял сегодня не только друга, но и отца, да и его репутация до этого момента носила безупречный характер.
После Глеб какое-то время говорил о чем-то с Тамарой. Свидетелем этого стал
Деян, но он не посчитал нужным подслушивать. Уже был почти вечер, как все стали расходиться. У хижины остался лишь Глеб да Деян, который по каким-то причинам не оставлял товарища, хоть и знал дорогу домой, и мог в любой момент уйти с другими охотниками.
– Почему ты еще здесь, парень? – задал ему вопрос охотник, который сидел на пороге хижины и периодически делал из скляночки с мутной жидкостью короткие глотки, – Мясо пропадет скоро, забирай свою долю и проваливай. Нечего тебе здесь делать.
То, что мясо следовало бы уже отнести Марине, было веским аргументом, но Деян все же мешкался.
– У меня есть вопрос, – произнес он нетвердо.
– Ну, что ж коли есть, задавай, – отвечал Глеб, поглощенный изучением дна своей склянки.
– Почему вы не послушали своего отца? Он же просил не начинать войну с русалками.
Глеб усмехнулся.
– А ты хорошо уши согрел. Да, парень? – он встал и потянулся, – Тебе то какое дело? Тебя все равно никто туда не тащит.
– И все же, – упорно стоял Деян.
– “И все же”, – передразнил Глеб, – Если ты хорошо слушал, а я уверен. что так и было, то отец сказал действовать, как сердце твердит. Так я и поступаю. Я искореню всех русалок, да и вообще любую колдовскую тварь, которая попадется, – он икнул и слегка зашатался.
