Я планировала сделать домашнее обезболивающее средство для Рэйдена, но, когда принялась расспрашивать женщину, выяснила, что ни мяты, ни розмарина, ни лаванды здесь не растёт. Лаванду, мол, иногда доставляют купцы из краев Смешанных Эпох, вот только очень редко, и идти за ней надо аж за деревню Текущей Воды… С пчелиным воском, который используется для загущения крема, тоже могут возникнуть проблемы в это время года, так как не за горами уже месяц белых деревьев.
Информации от Сатоши было так много, что начала пухнуть голова. В итоге мы договорились, что она сама будет делать обезболивающий чай и постарается через Ёси раздобыть мазь на основе имбиря, эвкалипта и той самой загадочной силы исэи.
Она продолжала общаться ко мне на «вы», хотя была явно старше меня. Сколько именно ей лет, я так и не определилась, потому что порой её звонкий голос звучал как у молодой девушки, а порой она могла вскользь пожаловаться на боли в суставах из-за возраста.
С её мужем у меня установился вооружённый нейтралитет. Увы, мои слова вообще не являлись для него авторитетом. Точнее, он вроде бы кланялся, соглашался, глядя при этом так, будто я в лучшем случае научилась ходить… а потом делал всё по-своему. Это страшно раздражало! Так же, как и Сатоши, он, оказывается, зашёл и на второй этаж, а затем и на третий…
Честно говоря, когда я запрещала подниматься, то преследовала несколько целей: во-первых, люди, хоть и наёмные работники, всё-таки новые, всё самое ценное – в музее, на втором, а значит, туда им не надо. Обокрадут ещё, потом я виноватой окажусь. Во-вторых, кухня на первом этаже, кладовка – тоже, спальня там тоже есть, зачем им выше? Да и площадь первого этажа огромная, этого с головой для работы на одного человека хватит. Ну и в-третьих, я так и не рассказала Рэйдену о новых жителях замка… За всё время он так ни разу и не вышел из спальни, что уже тревожило не на шутку, но я планировала всё же вначале рассказать ему о маленьких изменениях в Харакуне, а уже потом познакомить с людьми, а не наоборот.
Кайто оказался себе на уме. Он постоянно ходил, высоко задрав подбородок, поглаживая куцую бородку и звеня серебряными кольцами.
Стоило мне показаться где-то в зоне его видимости, как он тут же отвешивал комплименты. «Какая уникальная вышивка на вашем кимоно» переводилось как то, что я не отстирала какое-то крошечное пятно и Кайто считает мой внешний вид верхом неуважения к Его Лордейшеству. «Правда ли сегодня изумительная погода? Таким видом можно любоваться вечно», – говорил он, когда я шла с подносом к Рэю и невольно останавливалась напротив громадного окна, откуда открывался восхитительный вид на лазурно-лиловые шпили гор. Слова Кайто означали, что он считает меня ленивой нерасторопной барышней, которая вместо того, чтобы выполнять работу, залипает на местные красоты, из-за чего поданная господину пища будет не идеальной температуры.
Кайто вообще оказался тем ещё занудой, который очень быстро научил меня читать воздух, а иногда красноречиво закатывал глаза, когда я спрашивала что-то очевидное, на его взгляд. Порой дёргался глаз от его замечаний, но в то же время я не могла не отдать должное: свою работу он выполнял великолепно. Не только первый этаж, но и второй, и третий избавились от пыли и паутины, гардины были перестираны и отутюжены, мебель отполирована, всевозможные статуэтки и фигурки засверкали, в холлах запахло свежестью. До четвёртого уборщик, к моей удаче, пока что не добрался. И при всём при этом я ни разу не видела Кайто выполняющим свои обязанности – то есть кверху попой с половой тряпкой или шваброй или развешивающим перестиранное бельё. Когда бы я с ним ни сталкивалась в коридорах, он просто ходил с надменным видом.
