– Не, так не пойдёт, Толя! – говорил хриплым голосом один из мужчин, небритый и в серой кепке. – Проспорил, гони фуфырь.
Женя не знала что такое фуфырь, но она поняла, что от папы что-то требуют. Девочка подбежала к отцу, схватила его за руку и тихо, но не по-детски твёрдо сказала:
– Папа, пошли домой! Ну их! – и следом выпалила фразу для недобрых дядек. – Нас мама ждёт. Она у нас строгая.
– Слышь, пацанка, – присел на корточки мужик в кепке, – мы тоже строгие.
– Так! Всё! – прервал беседу папа. – Я домой, возьму деньги и вернусь.
– Не, Толян, у нас времени нет. Пошли в лабаз. В долг договоришься.
Папа опустил голову и с усталой улыбкой посмотрел на дочку.
– Иди домой, Женя. Я скоро приду.
– Нет! – Женя вцепилась в папину ладонь. – Я с тобой.
Анатолий громко вздохнул и пошёл, держа Женю за руку, в магазин. Мужчины шли следом. Папа дёрнул за ручку скрипучей, покрашенной в безобразный коричневый цвет двери, и зашёл с Женей внутрь. Мужики остались на улице. Папа пошарил по карманам, достал маленький блокнот и вырвал из него несколько листков. Женя никак не могла понять, что он делает. Если собирается что-то покупать, то нужны деньги. Причём тут листочки из блокнота?
Анатолий стал бесцельно разглядывать витрину.
– Пап, – тихо, почти шёпотом сказала Женя, – надо очередь занять.
– Не надо, дочь. Иди, выбери себе вон там конфетки, – папа показал на витрину в другом конце зала.
Две женщины переложили покупки с прилавка в большую сумку, попрощались с продавщицей и вышли. Женя выбрала конфеты и повернулась, чтобы показать папе, какие она хочет. Тут она увидела, что продавщица сняла с витрины две бутылки водки и поставила их перед папой. Анатолий повернулся к Жене.
– Выбрала? – тихо, каким-то чужим, незнакомым Жене голосом, спросил папа.
– Да, – Женя показала на лоток с «Мишкой на севере».
– Полкило, – тем же чужим голосом приказал папа продавщице.
Женщина, будто заторможенная, свернула бумажный кулёк, бросила туда несколько горстей конфет и, даже не взвешивая, подала Жене. Девочка взяла конфеты и опять повернулась к Анатолию. Он медленно протянул продавщице листочки из блокнота, кивнул Жене, что надо уходить и напоследок сказал:
– Сдачи не надо. Спасибо.
Продавщица кивнула и присела на табуретку с бумажками в руке. Папа взял водку в одну руку, другой за руку Женю и вышел из магазина. Отдал обе бутылки ждущим у входа мужикам.
– В расчёте, – сказал он и повёл Женю домой.
– Пап, – спросила Женька, когда они отошли подальше от вымогателей, – а почему тебе тётя отдала конфеты без денег.
Анатолий остановился и посмотрел на Женю сверху вниз.
– С чего ты взяла. Я ей деньги дал.
– Не-а! – помотала головой Женя.
Папа подвёл Женю к лавочке, усадил ее, а сам сел рядом.
– Ты что-то перепутала, Женька, – убеждал он дочку.
– Я видела. Ты ей простые листочки дал.
– Глазастая, – папа покрутил головой. – Ты, Женя, никому не говори, ладно?
– А разве так можно? Мама всегда деньги даёт.
– Так нельзя, доченька, – папа гладил Женю по голове. – Я завтра принесу в магазин деньги. Просто так надо было сейчас.
– А если я захочу мороженого, я могу дать тёте бумажку? А потом ты или мама принесёте ей деньги. Так можно? – не отступала девочка.
Анатолий не знал, что на это ответить. Скажи он «нельзя», тут же продолжится допрос. Скажи «можно», завтра Женя пойдёт с листочками бумаги по магазинам. Он хорошо знал свою дочь. Это был ребёнок не от мира сего. Один только её пронзительный взгляд вызывал у отца и улыбку, и некий трепет.
