– Не расстраивайтесь. Чтобы хорошо сыграть простую гамму, надо тренироваться многие месяцы.
Он грустно смотрел на нее, в его взгляде было сомнение и что-то еще, чего она не могла понять.
– Скажите, – начал он, – ведь у меня получится когда-нибудь… Не так, как вы, но хотя бы… чтобы вышла настоящая музыка?
– Конечно, – сказала она горячо. – Обязательно. Если только вы не забросите занятия…
– Никогда не заброшу! – Он смотрел с благодарностью, как будто Ирис сняла с его души огромный груз. – Я клянусь, никогда не заброшу… но… может быть, вы останетесь у нас… подольше?
Ирис осторожно улыбнулась. Ход разговора перестал ей нравиться.
– Нет, я не могу остаться, – сказала она, как могла, мягко. – Но я обязательно вернусь… скоро. Четыре дня на пароходе – не такой уж и долгий путь.
В дверь просунулась сухая мордочка камердинера, за его спиной маячила стража.
– Государь, позвольте напомнить, что время урока…
Император резко обернулся:
– Здесь я решаю, когда истекло время!
Камердинер, кажется, растворился в воздухе. Ирис опустила глаза.
– Ой, простите, – сказал он совсем другим голосом. – Вы ведь не устали? Просто скажите, когда утомитесь, и мы закончим. Ненавижу камердинера, он такой назойливый…
Ирис кивнула, стараясь не смотреть на него.
– Я бы не хотел, чтобы вы уезжали, – сказал он и прокашлялся. – Но у меня и в мыслях не было… вас задерживать. Я понимаю. У вас, наверное, есть семья… на континенте?
Ирис посмотрела ему в глаза. Император выглядел удрученным, но ни единой задней мысли в его вопросе не было. Ирис закусила губу.
– У меня есть сестра… старшая. Ее зовут Лора. У нее два сына.
– А… муж? Вас многие должны любить, добиваться…
– Нету.
– Это грустно, – сказал он после паузы.
– Но почему?! У меня есть музыка…
Он о чем-то глубоко задумался.
– Вы учите племянников играть на свирели?
– Нет, они не хотят. Им больше нравится кататься в лодке и рыбачить.
– Дети, – сказал он со странным выражением, – редко понимают, что на самом деле ценно.
Он снова уставился на море. Ирис упустила еще один великолепный шанс незаметно подбросить ракушку.
– Если бы у меня был брат, – сказал император, глядя на белые гребешки внизу. – Или сестра. Все было бы по-другому. Мы бы играли вместе, гуляли по галерее, ходили на шлюпке…
– Почему бы вам не найти друзей? – сказала она, не успев подумать, поддавшись сочувствию. – У членов императорского совета наверняка есть дети, да и просто… может быть… дети добропорядочных горожан?
Он посмотрел на нее огорченно: конечно, она ничего не понимала в здешних реалиях.
– К сожалению, нет, – сказал взрослым голосом. – Меня хотят убить. Мальчик, девочка, взрослый, друг… Любого можно шантажировать. Любого можно запугать, и он подбросит яд в мой стакан… Поэтому я сижу взаперти.
Ирис будто невзначай взяла платок и стала протирать свирель – чтобы увлечь себя действием, чтобы руки не дрожали.
– Вы думаете, я фантазирую, – сказал он укоризненно. – Но это правда. Речь идет не просто о будущем… о самом существовании Каменного Леса.
Он встал и прошелся по комнате, взмахнул рукой, разрезая воздух, будто что-то кому-то запрещая.
– Так. – Он остановился, сжал зубы, на бледных щеках заиграли желваки. – А вы с сестрой – вы дружите? Вы близкие люди?
– Очень, – сказала Ирис, благодарная ему за смену темы. – Она меня вырастила… почти как мать. Мы рано осиротели.
– Понимаю, – сказал он шепотом. – Я тоже… я знаю.
