Солнечный луч. Чего желают боги - страница 48

Танияр не желал воевать с пагчи, не пошел бы и на Елгана. И убирать его было опасно, потому что теперь ягиры пристально наблюдали за родней своего алдара. И конечно, после того как Налык отказал в ответ в военной помощи, Эчиль была уже не нужна. До той минуты бедная женщина являлась гарантом союза, а потом толку в ней не стало. А вот дочь Елгана могла ее заменить и развернуть кровавые намерения Селек в обратную сторону.

Привести ее было можно, но! Нельзя воевать с одним тестем против другого, когда под одной крышей живут женщины, которые объединяют три тагана родственными узами. Всё же Селек и без илгизитов далеко не глупая женщина. Всё верно рассудила. Надо убрать одну невестку, чтобы расчистить место другой. А ведь могла еще и от Хасиль избавиться, если бы Эчиль замерзла насмерть. Тогда глупая вторая жена стала бы убийцей, и Архам освободился разом от двух навязанных жен, не сильно огорчившись.

– Великий Отец, – потрясенно протянула я, вновь взглянув на Эчиль. – А ведь Архам вольно или невольно, но спас тебя, когда привел в дом Мейлик. Даже после твоей смерти он уже не мог жениться, потому что полностью использовал данное ему право тройной женитьбы. А может, и брата спас, потому что после свадьбы с Мейлик Селек пришлось терпеть ненавистного алдара, чтобы уже его женить на дочери Елгана.

И пока вожделенная девушка дозревала, кто-то убирал наследников Елгана, меняя сценарий будущего захвата власти. Зачем? Да потому что Танияр не повел бы ягиров на Белый камень, и значит, должен был жениться, оставить наследника и погибнуть, как мы и думали прежде. И вот тогда уже можно было бы объединить два войска под ленгеном нового алдара и повести их на Налыка, чтобы захватить и его земли. Или же убить по-тихому, и тогда Эчиль еще могла отыграть свою роль как старшая дочь павшего каана. Ее муж принял бы власть над осиротевшим Белым камнем. И цель наконец была бы достигнута. Однако тут вновь всё разлетелось вдребезги, но уже из-за вмешательства самого Создателя, воля которого привела Танияра в дом шаманки, где он увидел меня.

– Да-а, – протянула я и усмехнулась. А затем опомнилась: – Прости, ты ведь к чему-то начала говорить о том случае?

Эчиль негромко рассмеялась и похлопала меня по тыльной стороне ладони, которую, оказывается, так и не выпустила. А после, улыбнувшись, кивнула:

– Я хотела рассказать тебе про Танияра. И я расскажу, только теперь я спокойна. Тебя ранили мои слова, я переживала. А теперь рада, что переживала зря, потому что ты веришь ему. И мне.

– Почему? – спросила я с любопытством. – Из чего ты сделала этот вывод?

– Потому что ты не стала ждать того, что я скажу о Танияре, а задумалась о том, что показалось тебе важней, – она снова улыбнулась и наконец отпустила мою руку. Затем обернулась к портрету моего мужа, одному из тех набросков, которые он когда-то забрал со стола перед отправкой на мои поиски. Вместо них каан попросил меня нарисовать себя. Я обещала, но как-нибудь потом… – Он хороший, – заговорила Эчиль, – очень добрый и веселый. Белый Дух всегда любил Танияра, я это точно знаю. – И, вновь обернувшись ко мне, продолжила: – Они очень похожи с Архамом, верь мне. И лицом, и статью, и норовом. Только Архам будто прячется от всех, даже от себя. Танияр как-то говорил, что брат стал другим… – Взгляд женщины стал рассеянным, будто она переживала какое-то свое воспоминание, и отчего-то я была уверена, что касается оно мужа, и вовсе не моего. И, словно в подтверждение моих слов, она едва слышно повторила: – Архам… – Но, вздохнув, повела плечами и возобновила свой рассказ: – После того, что сделала подлая Хасиль, меня принесли обратно в дом, Архам приказал звать Орсун, чтобы она лечила меня. Селек зашла и слушала, как муж спрашивает меня, зачем я ушла на улицу. Каан очень разозлился, когда узнал, что я оказалась раздетой среди метели из-за Хасиль. Он оставил меня с прислужницами и ушел ко второй жене, и его мать следом. Она даже не подошла ко мне. Поначалу я слышала, как Архам кричал на Хасиль, а потом Мрак позвал меня. Когда снова открыла глаза, рядом уже была Орсун. Муж тоже зашел, узнав, что я очнулась. Только он уже стал другим, опять спрятался. Погладил по плечу и велел обо всем забыть. Сказал, что Хасиль не может быть наказана, потому что носит его ребенка. А сам в глаза не взглянул ни разу. Потом и совсем ушел. Рядом остались только знахарка и прислужницы. Орсун говорила, что надо Вещую звать. Один раз и Архаму сказала, а он ответил, что она сама справится. Живая, говорит, и хорошо.