– Думаю, наилучшим выходом для вас будет самому появиться на ток-шоу и опровергнуть слова отца.
– А это не будет выглядеть, как будто я оправдываюсь?
– Мне так не кажется. А еще я считаю, что ведущий программы только счастлив будет, если вы придете! Я намерена посетить его и поболтать о том, как он вышел на вашего батюшку. Хотите, чтобы я предложила ведущему пригласить вас?
Вельяшев задумался ненадолго.
– Хорошо, – вздохнул он наконец. – Вы сталкивались с такими проблемами раньше?
– Постоянно, – улыбнулась Рита. – Сначала – с отцом, потом – с Игорем. Знаете, это нормально: когда живешь на виду, появляется много доброжелателей и поклонников, но есть и те, кто ненавидит без всякой причины, или те, кто хочет на тебе заработать. Вы ведь не станете кривить душой, говоря, что не желаете славы?
– Не стану, – согласно кивнул он. – Я десять лет в опере, но главных партий не пел – из Мариинки солисты уходят только вперед ногами или после скандала с начальством, поэтому я понимал, что, пока мне по меньшей мере сорок не стукнет, ничего не изменится. И вот появляется Борис, мы снимаем один-единственный клип, и – о чудо! – мне предлагают петь Альмавиву в родном театре и Эскамильо – в Большом, и мне только тридцать пять! Неожиданно у меня появился выбор, а ведь есть еще Black’n’White, мой основной проект на сегодняшний день… Борис об этом предупреждал, говорил: сначала ты борешься с волнами, а потом, в какой-то момент, тебя уже просто несет течением вперед и вперед…
«Как, однако, поэтично!» – отметила про себя Рита, но вслух не произнесла ни слова, пораженная неожиданной откровенностью Вельяшева.
– Это же хорошо! – сказала она. – Перед вами открывается перспектива, которая многим и не снилась!
– Вы правы, – согласился певец. – Она и мне не снилась, пока я не познакомился с Борисом. Он не самый легкий в общении человек и порой чересчур давит на нас, но, с другой стороны, ему виднее – по крайней мере, никто до сих пор не сумел сделать для меня того, что сумел Мирский!
Выходя из зала, Рита столкнулась со Стасом.
– Я никогда не слышала, как ты поешь, – сказала она, дотрагиваясь до его руки. – Просто не представляла, как ты хорош!
– Видишь ли, это не совсем то, чем мне нравится заниматься, – покачал головой Бессонов.
– Жаль, что ты так считаешь! А вот Байрамов все твою «Роксолану» вспоминает…
– Почему?
– Ну он ведь хотел ее у тебя купить. Ты не знал?
– Откуда? Я продал ее первому, кто обратился, – мне тогда очень деньги были нужны.
– Послушай, а ты бы не отказался поработать с Игорем?
– С Байрамовым – шутишь? – Стас просиял. – Да хоть сейчас!
– Ты занят… – начала Рита, не уверенная, что стоило начинать разговор. Она не восприняла пари серьезно, но, с другой стороны, два таких талантливых парня, как Байрамов и Бессонов, работая вместе, могли бы создать нечто потрясающее, и кто она такая, чтобы мешать их сотрудничеству?
– Не так уж я и занят, – сказал Стас. – В течение следующих двух дней мы будем в Кронштадте – Борис решил клип сляпать на «Чайку». Потом вернемся, и я могу встретиться с твоим мужем. Что скажешь?
– Великолепно!
– Ты сейчас куда?
– На телевидение: надо разобраться, кто вытащил папашу Вельяшева из его норы на свет божий.
– Уверена, что надо?
– В смысле?
– Может, оставить все как есть? Покричат-покричат – и успокоятся.
– Ты бы промолчал?
– Я? Однозначно! Если тратить силы на таких людей, их не останется, чтобы продолжать жить.
