Справа, за густой тенью раскидистого дерева, мелькнули золотистые огоньки. Поля сбросила и без того невеликую скорость, показала Дане:
— Мне мерещится или это горт?
Он прищурился, подался вперед.
— Сытый, старый, степенный горт, — подтвердил с удовольствием. — Дух надежного, крепкого дома, где живут в любви и достатке. Свинство, конечно, сваливаться среди ночи людям на голову вот так, с бухты-барахты…
Но Поля уже свернула к золотистым искоркам, надеясь, что в темноте не сшибет что-нибудь важное. Курятник или собачью будку.
Мотор старой машины ревел в ночи.
Желтопузые подсолнухи часовыми окружили их с обеих сторон.
Фары высветили высокий забор и покатую крышу за ним.
Поля остановилась и вышла.
Застыла, ожидая появления хозяев.
Кто бы не услышал их появления в царящей тишине.
Противно забрехала собака, и Поля машинально чуть рыкнула, утихомиривая дуру.
— А? — Даня изумленно подпрыгнул. — Это еще что такое было? Дедушкины гены?
Собака притихла.
— Эй! — крикнули из-за забора. — Это кто тут такой богатый на машине с бензином?
— Это Поля. Поля с Гиблого перевала.
— Эко тебя занесло, девонька.
Открылась калитка. Теплые золотистые искорки плавно кружили над головой степенного хозяина с густой черной бородой.
— Входите, раз приперлись, — сказал он беззлобно. — Хлебосолить вас буду.
— Здрасьте, — неугомонный Даня ринулся вперед. — А я, стало быть, Полин случайный попутчик… Данила, разговаривающий с духами. Путешествую до Костяного ущелья.
— Нет там духов, — мужик вроде как удивился. — Дурные они, что ли, лезть в такую дыру? Не с кем там разговаривать.
— Проверяй, но доверяй, — провозгласил Даня и засмеялся. — Ой, то есть наоборот.
— Прибился блаженный по дороге, — вздохнула Поля, забирая из багажника свою дорожную сумку и рюкзак княжича.
***
Виктор Степанович, хозяин пасеки, шуганул любопытно-сонных домочадцев — завтра, мол, на гостей еще поглазеют, чего сыр-бор устраивать посредь ночи. Выдал нежданышам по плошке бараньего супа с фасолью и несколько кукурузных лепешек.
— Ополоснуться можно во дворе, в летнем душе. По нужде за углом. Спать — на веранде, там хорошо, не душно. И не колготитесь тут долго, светает скоро.
В Высокогорье вставали с солнцем и ложились с ним же.
Выдав инструкции, Виктор Степанович широко зевнул, махнул рукой, половиня золотистые искорки над головой, и часть из них перетекла к Поле. После чего отправился досыпать, нимало не тревожась из-за чужаков в доме.
Сытый и уважаемый домовой дух и за гостями присмотрит, и двери, коли надо, откроет-закроет, и мышей прогонит, и молоку не даст скиснуть.
В тусклом мерцании просторная кухня казалась бесконечной.
Она быстро ела, желая как можно скорее завалиться спать.
Даня крутил головой во все стороны, блестел глазами, тарахтел без умолку:
— Как приятно быть тобой, Поля! Одного меня как пить дать погнали бы со двора…
— Это горы, — с набитым ртом напомнила она. — Здесь не принято гнать со двора.
— Ой да ладно, а то я не был, а то меня не гнали! Традиции — где они, а всякая шваль так и бродит. Интересно, почему пасека так далеко от людей? Интересно, а вода в летнем душе уже остыла? Добрый дядюшка горт, справедливый дядюшка горт, уж прояви свою силу, уж подогрей нам ее… А я вот тебе лепешечку, а я тебе кусок мяса, а?
Искры над Полей смешливо мигали.
Стало понятно, что и вода окажется теплой, и постель мягкой, и комары не потревожат, и спать будет хорошо, сладко.
