Читать онлайн Тата Алатова - Соломенное сердце

1. Предисловие

Она была так стара, что давно потеряла счет времени.

Здесь, в крохотной избушке посреди густого леса, оно давно перестало течь, как положено, а капало еле-еле, с каждым днем все более замедляясь.

Одно несомненно: она была куда старше этого мира и все еще помнила, как однажды все сущее вылупилось из яйца и какая чехарда началась после.

Позади было многое: восемь мужей и двадцать семь детей, а уж внуков с правнуками и вовсе не счесть.

Сейчас ее разум угасал, а тело становилось все более дряхлым. Не хватало сил встать и смахнуть паутину, не хватало желания жить.

Она просто лежала на остывшей печи и ждала, когда все наконец завершится — безобразная слабая старуха, ни о чем не жалеющая.

Умирать было довольно скучно, и ее терпение истончалось.

Маленькая соломенная кукла тихо напевала ей колыбельные, ей вторила вьюга за тонкими стенами, а вой волков звучал похоронно.

И грохот распахнувшейся двери показался громовым.

Ненужным.

Лишним.

Кряхтя и морщась, она повернула голову, чтобы увидеть незваного гостя.

Он тоже умирал, какое совпадение.

Кровь струилась по его лицу и телу, пахло волками и отчаянием.

Шаг, другой — и человек рухнул прямо посреди ее избушки, лицом вниз, страшные раны на спине, изорванная в лоскуты одежда.

Она давно научилась смирению и сейчас не собиралась роптать.

Заставила себя сесть, откинула назад серые грязные космы, спустила худые ноги на пол.

Прошаркала валенками, безотчетно сжимая в руках соломенную куколку, которая все напевала и напевала, ибо ничего другого не умела.

Склонилась над человеком, с трудом перевернула его, протерла соломой лицо, смывая кровь.

Совсем еще мальчик.

Тот, кто заберет последние крохи ее сил, прощальный подарок судьбы — наконец-то она сможет покинуть этот мир.

И, склонившись над бесчувственным телом, безобразная старуха нежно поцеловала гостя в лоб, отдавая ему все, что у нее осталось.

Авось и выживет.

***

Пот древней старухи, кровь молодого мужчины, слюна волков и солома: так я пришла в этот мир.

Прежде у меня был только голос. Сейчас у меня появилось тело — большое, человеческое, плотное, нелепое. Я не умела им пользоваться, я не знала, как оно работает.

Сделала шаг — упала. Подняла руки, посмотрела на них.

У старухи они были дряблые, покрытые морщинами и пятнами. А у меня — белые, тонкие, гладкие. Волосы падали на лицо — не серые, как у нее, а соломенные, светлые.

В хижине было холодно, и я впервые поняла, каково это.

Замерзла.

Передвинувшись по полу, стянула с мертвой хозяйки длинную лохматую телогрейку. Закуталась.

Человек лежал рядом. Дышал.

Вот как, значит, выглядят другие лица.

С трудом поднялась.

Нашла в углу немного дров. Руки плохо слушались, разжечь огонь удалось не сразу. Вспыхнувшее пламя напугало меня: вот что такое страх.

Закрыла дверь. Волки выли, но я знала, что меня они не тронут.

Я чувствовала их, а они — меня. Мы были меньше, чем стаей, но понимали друг друга.

Оглянулась на два тела на полу.

Опустилась перед незнакомцем на колени, положила ладони на бледное лицо.

Запела колыбельную.

Что я еще умела?

2. Глава 01

Пять лет спустя

— Поля-Поленька-Полюшка! По-о-о-оле-е-е-енька-а-а-а-а…

Голоса кружились вокруг нее, звали к себе, меняли интонации, подбирали ту самую, на которую она обязательно отзовется.

Такое уж это было место, Гиблый перевал. Никому не удавалось удержаться и не шагнуть в пропасть. Никому, кроме нее.

Поля вела грузовую фуру медленно, серпантин был узким, а горы нависали так низко, что едва не царапали крышу кузова. Привычно сосредоточившись на дороге, она мурлыкала колыбельные себе под нос, не особо прислушиваясь к зову духов, которые без устали все прощупывали и прощупывали ее воспоминания, чтобы найти самого родного, самого любимого человека и заговорить его голосом. Но все их попытки были тщетны: за пять лет человеческой жизни Поля так и не испытала серьезных привязанностей и порой ощущала, что ее сердце все еще набито соломой.

***

Впервые на Гиблый перевал она попала три года назад, когда Егорка, заскучав, вдруг придумал: «А давай посмотрим, что это за чудо такое и почему взрослые запрещают туда соваться».

Младшему княжескому отпрыску едва стукнуло восемь. Поля, хотя и считалась старше, совершенно этого не ощущала. И человеческие чувства, и этот мир, и математика с письмом — все для нее было в новинку.

История лесной девчонки потрясла город из янтаря и черного камня. Юная дикарка, которая никогда не покидала крохотной избушки и выросла, не зная никого, кроме сумасшедшей бабки, несколько месяцев не покидала газетных передовиц. Эта сенсация создала столько шумихи, что княжеская семья решила воспользоваться случаем и проявить милость, приняв бедняжку под свое крыло.

По правде говоря, это не было такой уж необходимостью, ведь никто и никогда не бросил бы сиротку на произвол судьбы. Дети, свои ли, чужие, считались даром богов, и каждый житель Первогорска готов был принять Полю под свой кров и разделить с ней все, чем владел. Таковы были традиции гор, таковы были здешние люди.

Поле просто не повезло попасть в единственную семью в городе, в которой царили совсем другие нравы.

И хотя она, приемный ребенок княжеского рода, жила в роскоши, все равно оставалась в просторном доме пришлой.

Для всех, кроме Егорки, который прилип к ней банным листом едва не с первого дня. Мальчишку не пугало, что новоявленная сестрица ничего не знала и ничего не умела, чаще пела, чем разговаривала, а иногда, когда сильно пугалась, рычала по-волчьи. Скорее это его безмерно восхищало.

А потом он придумал пролезть на Гиблый перевал, и это все изменило.

***

Впереди показались сторожевые вышки, и Поля невольно прибавила скорости. Голоса духов становились все тише и тише, пока не исчезли совсем. Нейтральная зона занимала всего пару километров, и спустя совсем короткое время фура остановилась на площадке контрольно-пропускного пункта.

Открыв дверь, Поля спрыгнула вниз, с удовольствием потягиваясь. Женя Петровна, начальник КПП, уже спешила к ней, и было в этой флегматичной немолодой женщине что-то непривычно стремительное.

— Поля, — сказала она с необычайным волнением, — Андрей Алексеевич распорядился, чтобы ты пулей к нему, как только вернешься. Да и мне велено с тобой.

— Прям пулей? — скисла Поля. — А мы же вроде ничего такого не делали, да, Жень Петровна? Мы же вроде нигде ни в чем не виноваты.

Любой вызов к князю не обещал ничего хорошего, а уж такой срочный — тем более.

Сотрудники КПП уже открывали фуру, чтобы тщательно осмотреть все товары, доставленные из Загорья. Осмотр обычно занимал около двух часов, во время которых Поля пила чай и слушала байки. Потом ей нужно было перегнать тяжелый грузовик в Первогорск, а там она могла бы пару дней отдохнуть, прежде чем отправиться в обратный рейс.

— Да едем же, — поторопила ее Женя Петровна. — А фуру мальчики на склад отгонят. Да вон хоть Петька.

— Есть отогнать фуру на склад, Жень Петровна! — глухо донеслось откуда-то из кузова.

— Машину хоть прислали или требуют на ковер своим ходом? — уточнила Поля.

— Сам Постельный за нами примчался, — округлила глаза ее собеседница.

Ах, если еще и сам Постельный, то дело вовсе труба.

Где предки Александра Михайловича Постельного, подручного князя по всем вопросам, подцепили такую фамилию, догадаться, конечно, было несложно. Но проявлять фантазию крайне не рекомендовалось. Был этот человек мнителен и обидчив, а также расторопен, энергичен и влиятелен.

Погладив на прощание родную фуру по теплому боку, Поля поплелась вслед за Женей Петровной на стоянку. Предъявила пропуск на выходе — формальности прежде всего, будто ее не знал тут каждый в лицо.

После их с Егоркой вылазки на Гиблый перевал правила на КПП сильно ужесточились. Всю прежнюю команду отправили на дальние штольни, а Женя Петровна самым неожиданным для себя образом получила повышение.

Слыханное ли дело! Двое детей пробрались на закрытую территорию и чуть не ухнули насмерть в пропасть.

Егорку-то сразу повело, едва они бегом преодолели нулевую зону и голоса духов зазвенели в воздухе. Позже он говорил, что слышал и маму, и старшего брата Даньку, которого даже не помнил толком, и саму Полю, хоть она и была совсем рядом. Вот и рванул к обрыву. Поля прежде про Гиблый перевал и его особенности не слышала вовсе, поэтому не сразу сообразила, что происходит с мальчишкой, но за воротник привычно ухватила, чтобы далеко не убежал. С этим сорванцом всегда приходилось держать ухо востро.

Спутанным комом прокатились они по камням, хорошенько подрались, но Поля победила. Утащила Егорку из-под влияния смертельных духов, хоть он и сопротивлялся дико, отчаянно.

Обратно они выбрались ободранные, уставшие и грязные.

Ох и влетело им после!

***

Постельный был за рулем собственной персоной.

Дремал в закрытом автомобиле с официальной янтарно-черной символикой.

Кондиционер работал на полную катушку, и в салоне было ужас как холодно. Распаренная на жаре, Поля сразу замерзла. Тонкая майка, намокшая на спине от пота, моментально заледенела.

— Александр Михайлович, — взмолилась она, — подкиньте дров, а то ведь так и околеть недолго.

Вместо того чтобы подкрутить датчик температуры, он молча перекинул ей на заднее сиденье свой казенный китель.

Сам Постельный оставался в белоснежной рубашке, все-то ему было нипочем.

Закутавшись в чужую, пахнущую резким одеколоном форменную куртку, Поля пригляделась к подручному по всем вопросам, пытаясь угадать его настроение. Дело это было заведомо провальное: человеческие лица и их выражения все еще оставались для нее загадкой. Худой, лысый, некрасивый — Постельный всегда, на ее взгляд, выглядел одинаково сурово.

Женя Петровна лишних вопросов не задавала, понимала всю бесполезность затеи. Ехала молча, дисциплинированно выпрямив спину.

Поля задремала, привалившись головой к ее плечу. В ушах все еще завывало: «Поля-Поленька-Полюшка…»

Чаще всего духи Гиблого перевала манили ее голосом Данилы Лесовского, старшего сына князя, который, собственно, и подарил ей имя.

Снилась избушка в глубине дикого леса.

Человек, пришедший ниоткуда, сидел на полу, привалившись спиной к печке. Той самой спиной, на которой еще недавно живого места не оставалось, все было изодрано, покусано.

— Ты живешь здесь? С бабушкой?

Она понимала его, но в голове крутились только обрывки колыбельных, которые никак не складывались в отдельные слова.

Между ними лежало мертвое тело старухи хозяйки, непослушное, тяжелое, жесткое.

— Как тебя зовут?

— Ты… спрашиваешь мое имя? — пропела она. — У меня его нет пока.

— Нет имени? Так разве бывает? Ты ведь уже совсем взрослая! Сколько тебе? Тринадцать? Пятнадцать? Тогда я тебе его подарю. Давай-ка посмотрим. Волосы как золотистое пшеничное поле. Глаза как небо. Будешь Полей. Поля-Поленька-Полюшка…

***

— Поля, подъем. Вот дрыхнет, беззаботная стрекоза! Александр Михайлович, вы посмотрите на нее! Как будто не к князю едет, а к любимой бабушке!

— Прибыли? — она сонно посмотрела в окно. Так и есть, засилье черного камня повсюду.

— Александр Михайлович, вы хоть подскажите, чего ждать-то от жизни? — все-таки не выдержала Женя Петровна, которая наверняка князя только издалека и видела. Мелковатой она была сошкой, как ни крути.

Поля своего приемного благодетеля лицезрела минимум раз в неделю, когда попадала на семейные ужины, поэтому робела куда меньше. А вот в официальной горной управе ей доводилось бывать всего дважды.