«С ними ещё двое были. Они разделились, чтобы нас запутать, и мы тоже разделились. Мы с другой половиной потом больше не встречались и думали, что они уже вернулись. Один из них был крепким бойцом, он с ней ружьём менялся и тоже хорошо стрелял. Они и похожи, я думаю, что это её отец. Если бы они были вдвоём, их бы никто не одолел. Они как лесные духи – раз, и их нет! А потом раз – и бьют откуда-то со стороны! Правду говорю! Если бы её с ними не было…»
Охранник многозначительно покосился на беременную Миллу. Недосказанную часть фразы нетрудно было додумать.
«…мы бы пришли с пустыми руками и нам было бы стыдно показываться тебе на глаза, Сангар. А так мы принесли тебе два подарка. – Воин показал на винтовку за спиной повелителя и на чудо-юдо лохматое (и полумокрое). Заискивающе осклабившись, он добавил для пущей убедительности: – Она правда здорово дерётся. Нам её жалко было бить, а убивать мы её и вовсе не хотели, поэтому она многих из нас перебила. Посмотри – у неё коготь на поясе висит, чтобы арбалет заряжать. Она его с убитого сняла, потому что у неё стрел для лука больше не осталось. И она знает, как его использовать. И ножом швыряется. Я никогда не видел, чтобы бабы по-настоящему могли сражаться, как она. В ней много силы».
Сочтя слова воина достаточно убедительными, Сангар отпустил его ворот. Подарки были действительно ценными. Один из них уж точно. Поправив винтовку, Сангар вернулся к прерванному разговору с пленным.
«Эй! Ты будешь жить вместе с нами, но должен будешь отработать за тех, кого мы потеряли по твоей вине. Если ты постараешься, то твой ребёнок будет жить свободным и ему не надо будет расплачиваться за тебя. Мы дадим ему дом и семью, а твоя жена может остаться ему матерью. До той поры, пока ты не начнёшь делать глупостей».
Рол ничего не ответил. Охотней всего он бы плюнул этому самозванцу в лицо. Даже если бы они понимали друг друга, тут любые слова были излишни. Посмотрите только, какой справедливый судья, всем курам на смех! Ещё и считает, что они дёшево отделались. Попроси сейчас глоток воды, чтобы пересохшее горло смочить, так и это в долг запишет и взыщет. Так волк с овцой в басне торговался, привязав её в лесу к дереву. Хочешь, мол, чтобы я тебя сейчас съел или отпустить в долг? Слово волка, что не задеру сразу и дам ещё побегать! До опушки.
«Волк» осклабился и, довольный собой, направился озвучивать третьей «овце» своё судейское решение. Милла в это время, справившись с растерянностью (её что – действительно отпускают или только для виду?), выпросила жестами воды (несложное дело: показать на бадейку в руках одного из воинов в первом ряду) и поспешила первым делом напоить мужа, пока его не успели увести. Сейчас перед ней стоял ещё более трудный выбор, который она должна будет сделать: либо остаться с Ролом, либо упросить – да хоть и на коленях! – чтобы позволили быть с Кирой.
– Иди с ней, ты ей нужнее, – тихо сказал Рол, утолив жажду. – Не переживая за меня, до сих пор не убили. Как-нибудь справлюсь.
Охранники не торопились разнимать пару, которая обменивалась прощальными словами, с любопытством ожидая следующего акта судейства над овечками. В данном случае: над тигрицей. Очень занимательный случай. Можно открыто сказать – уникальный. «Волк» не стал ещё раз обходить подсудимую, чтобы заставить её посильнее нервничать (первый раз не подействовало, к чему тогда такая честь?). Подходить вплотную тоже не стал (недостойное повелителей это занятие – липнуть к бабам, будь они хоть трижды привлекательными;
