– Ну, собственно, так и есть… – хмуро заметила его мать.
– Пап… Что происходит? – не выдержал Егор.
Отец с бабушкой оглянулись на него.
– Привет, Егор, я уеду на какое-то время, – пробормотал профессор. – Бабушка за вами присмотрит.
– Подожди… – растерялся парень. – А зачем? Что случилось?
Отец неопределённо пожал плечами и через силу улыбнулся:
– Я должен закончить то, что начала ваша мама… – Он взял с полки фотографию жены в рамке и ласково взглянул на любимое лицо.
– Ты же никогда всерьёз не воспринимал мамины исследования, – вскинул брови Егор.
Отец вздохнул и с досадой признал:
– Да, и это моя самая большая ошибка.
– Так, а можно поподробнее? – нахмурился Егор.
– Она была права насчёт фрески. Соловей действительно переписал историю! И я скоро это докажу. – пообещал отец и крепко обнял старшего сына. – Люблю тебя. Слушайся бабушку, присмотри за братом. Ма, таблетки, – напомнил он.
Застегнув чемодан, он быстро двинулся к двери. Бабушка – за ним. Они вместе вышли на улицу. Егор выглянул в окно и увидел, как отец обнимает Максима, садится в машину и уезжает, а брат потрясённо смотрит ему вслед…
* * *
Профессор Киселёв улетел далеко-далеко от дома. Вскоре он уже продвигался на снегоходе сквозь пургу, скользя по льду замёрзшего озера Байкал. Профессор был одет в оранжевую парку, его лицо было закрыто шарфом и очками от ветра.
Скоро он достиг цели. Оставив снегоход у входа в ледяную пещеру, Киселёв шагнул внутрь. Пещера не была безлюдной – горели лампы, двое рабочих разбирали завал. Киселёв поздоровался с ними, снял защитные очки, поднял фонарь повыше и направился к возвышавшейся в центре пещеры глыбе. Рукой в перчатке он стёр с поверхности снежные хлопья и увидел вмёрзший в лёд металлический щит с рельефным изображением солнца.
– Невероятно… – потрясённо ахнул профессор.
* * *
Той же ночью Знаменский с охранниками пришёл в лабораторию Киселёва. Лучи фонарей рыскали во мраке, выхватывая разнообразные приборы и мониторы на столах. Рация Тимура ожила, и сквозь треск послышался голос:
– Проверили камеры, кто-то удалил всю информацию.
Знаменский вышел в центр лаборатории. Включился свет, и из-под специальной панели выехала колба. Она была пуста. Знаменский в ярости ударил по ней кулаком.
– Все записи с камер наблюдения стёрты, – сообщил начальнику подоспевший Тимур.
– Что с Киселёвым? – спросил шеф.
– Я уже отправил людей к нему домой.
– Найдёте его – найдёте сердце, – кивнул Знаменский.
Год спустя
В школьном спортивном зале Максим и Егор представляли специальной комиссии и директору свою разработку. У ног директора сидел, виляя механическим хвостом, робопёс. Макс чеканил мяч, продвигаясь к баскетбольному кольцу, а ему пытался помешать огромный робот, выполненный в стиле древнерусского воина. Вот мальчик обошёл противника, сделал бросок и попал, но в следующий же миг робот подобрал мяч и тоже закинул в кольцо.
– Как видите, робота Муромца отличает высокая скорость реакции, чуткие сенсоры и развитые манипуляторы, – комментировал Егор, сверяясь с данными в планшете. – Мы хотели, чтобы он двигался естественно, как человек.
Муромец снова подобрал мяч, и Максим скомандовал:
– Пас!
Робот перебросил ему мяч, Макс сделал два шага, бросок в кольцо – попал! Они повторили связку, но теперь уже мяч забросил Муромец и вскинул руки, как мальчик за несколько секунд до этого.
– И, наконец, у нашего робота самообучающийся искусственный интеллект с имитацией человеческих эмоций. Ну, сами видите. На этом я бы хотел закончить презентацию, – подытожил Егор.
