«Но у кого? Со мной же никто больше не разговаривает», – пронеслось у нее в голове, и она вдруг вспомнила про Ардела.
– Пташкам нельзя прикасаться к другим мужчинам, – резко произнесла Мелисса, прервав хаотичные размышления Эллин.
Девушка вздрогнула и подняла глаза. Мелисса пристально смотрела на нее большими печальными глазами.
– Мужчинам не запрещено подходить к нам, – продолжила Мелисса, – им можно смотреть на нас, слушать нас, разговаривать с нами – все, что они пожелают. Но если они позволят себе лишнего: прикосновение, объятие, поцелуй, рукопожатие – это только наша вина. За это ждет жестокое наказание. Очень жестокое. Тому же, кто прикоснулся к пташке, ничего не будет.
– Но если это было против воли девушки?
Мелисса глубоко вздохнула и вытянула вперед тонкие ноги. Замерла на несколько секунд, глядя перед собой.
– Это неважно, – еле слышно произнесла она, – виновата только пташка. Значит, она неверно себя вела или ходила по неверным дорогам, или носила неверные наряды…Это неважно. Поэтому запомни правило: пташки не должны позволять мужчинам прикасаться к ним. Если мужчина прикоснулся к пташке – это ее вина. Только владыка может трогать то, что принадлежит ему.
– Но это же ужасно! – не выдержала Эллин и подскочила с дивана, – здесь нет никакой справедливости! Как можно жить по чьим-то придуманным правилам? Это же ненормально!
Мелисса схватила ее за руку и больно дернула к себе, вернув Эллин на место.
– Тихо! – произнесла она, с тревогой глядя по сторонам, – конечно, здесь нет справедливости. А ты часто встречала ее за пределами этого замка? Жить можно по любым правилам. Главная задача здесь – выжить, понимаешь? Не исчезнуть, не сгинуть. Хочешь смерти – пожалуйста. Поцелуй любого мужчину, называй себя рабыней, не выполняй свои обязанности – и тебя больше не будет. Никогда!
Губы Мелиссы побледнели и задрожали, она замолчала. Внезапно Эллин осенило. Она поняла, почему Мелисса реагирует так эмоционально. Это же так очевидно.
– Кто-то из близких тебе людей уже исчез здесь? – тихо произнесла Эллин, положив руку на плечо Мелиссы, – какая-то подруга?
Мелисса подняла раскрасневшиеся глаза.
– Да, – ответила девушка, – и она тоже была соловьем. Как и ты. В нашем саду с соловьями беда…
От этой интонации Эллин стало не по себе, и она невольно поежилась. Ей ужасно хотелось расспросить Мелиссу об ее подруге, узнать все подробности, но она сдержалась, хоть и с трудом. Сама пережив потерю, она понимала, что это тема болезненная, и Мелисса расскажет сама, если захочет.
Мелисса рассказывать не захотела. Осушив бокал вина, она повернулась к Эллин. На ее лице играла легкая улыбка, но щеки по-прежнему были бледны.
– Следующее правило: пташки должны быть покорны, слушать и подчиняться наставнице. Пташки не прекословят, не задают вопросов. Они покорно делают то, что им говорит наставница. – Бодрым голосом выпалила Мелисса, – пташкам запрещено выходить за пределы замка без позволения. Запрещено ходить грязными, голодными, больными, неухоженными. Если пташка чувствует недомогание, то сообщает это наставнице и идет к лекарю. В особых случаях лекарю можно прикасаться к нам.
Эллин пыталась остановить Мелиссу, чтобы задать пару вопросов. Но Мелиссу будто подменили. Она тараторила без умолку, делая паузы лишь для того, чтобы глотнуть вина. Эллин оставили всякие попытки остановить или замедлить Мелиссу, надеясь на свою тренированную память музыканта.
