Мужчина вызывал и теплые чувства – он помог, когда ей была нужна помощь и не выдал ее. И хотя между ними не было произнесено почти ни слова, Эллин с Арделом часто обменивались взглядами. Они вели молчаливые беседы глазами. Он приветственно вскидывал брови – она улыбалась. Пронзительно глядел, спрашивая, как дела у нее сегодня, а она движением губ или глаз отвечала.
День сменялся ночью. Существование протекало в тумане. Ощущение, что тучи над головой становятся тяжелее, а незримые оковы – прочнее, никуда не делось, а лишь усиливалось с каждым днем. Ее угнетало и давило это, пока не превратилось в черную точку, что разрасталась и разрасталась. Эллин жила как во сне – сером и ватном. Не принадлежа ни себе, ни своей жизни. Жила бездумно, механически.
До тех пор, пока не исчезла очередная девушка.
Тот день был похож на десятки предыдущих. Позанимавшись в музыкальном зале для соловьев, Эллин вернулась в комнату. Она сразу поняла, что что-то не так. И хотя с виду все выглядело как обычно, в воздухе витала невысказанная тяжесть. Она была мрачнее и тяжелее той тучи, что висела над головой девушки последние три месяца.
Положив футляр со скрипкой на кровать, Эллин окинула взглядом комнату и устало потерла лоб.
– Что случилось? – тихим голосом спросила она.
Внезапно стало тихо – замолкли разговоры, перелистывания страниц, шорох ткани. Казалось, даже птицы утихли в саду, и застыла в фонтане вода. Несколько секунд стояла тишина, а затем ее прервал тихий плач.
– Айрика исчезла, – заикаясь от слез, произнесла Нэла, рыжая арфистка.
Сердце Эллин с громким гулом ухнуло вниз. Айрике было семнадцать, и она божественно пела.
– Замолчи и прекрати реветь! – дернула другая девушка Нэлу за волосы, – Айрика исчезла, как и ее имя. Нам нечего обсуждать и говорить тоже не о чем.
Ее раздраженный тон подействовал как удар хлыста – все девушки тут же продолжили свои занятия, разговоры, смешки. И вновь зашумела в фонтане вода.
Лишь крохотный миг оплакивали Айрику, с горечью подумала Эллин и подошла к Нэле. Она уже не плакала, но все еще хлюпала носом и потирала глаза. Не говоря ни слова, Эллин взяла Нэлу за руку и вывела в сад. Там ей всегда было чуть спокойнее – казалось, что там безопаснее. В саду у фонтана играли, брызгаясь водой, другие соловьи. Они не обращали на девушек никакого внимания. Эллин увела Нэлу в сторону и усадила на узкую скамеечку, а сама села напротив на корточки.
– Айрика была твоей подругой? – ласково спросила Эллин.
Нэла с угрюмым видом кивнула, и ее глаза наполнились слезами. Эллин огляделась – поблизости никого не было, вряд ли их кто-то подслушивал.
– Здесь никого нет, – шепотом произнесла Эллин, беря Нэлу за руку, – никто не услышит нас. Ты можешь рассказать о ней. И тогда она не исчезнет – она всегда будет жить в твоей и моей памяти.
Нэла расплакалась – беззвучно, со скорбью. Она не вытирала слезы, не шевелилась и просто смотрела Эллин в глаза.
– Мы были подругами, – хриплым от слез голосом произнесла девушка, – всегда, сколько себя помню. Она пела, я играла на арфе. Вместе мы выступали перед важными людьми, нас приглашали в самые лучшие дома, чтобы послушать ее пение. Во всем мире у нас никого не было, кроме друг друга. Нам никто не был нужен…
Голос Нэлы сорвался, и она разразилась новыми рыданиями. Эллин ласково поглаживала его по плечам, понимая, что больше сделать она не в силах – только слушать и утешать.
