Следующую ночь она не спала, чтобы не пропустить, как батюшка снова выйдет из терема до петухов. Все в той же, простой льняной белой рубахе князь Остромысл пошел на реку, а потом вернулся, зачесывая рукой назад мокрые чёрные волосы.
Неужто и в самом деле купается? Соловейка поверить не могла. Она знала, в это время вода такая холодная, что стягивает грудь крученой веревкой, только успевай воздух глотать, чтобы водяница на дно не утянула. Это какой же князь-батюшка сильный, что ни водяного, ни холода не боится. И захотелось ей поглядеть своими глазами, как могучий Остромысл с русалками да водяными в студеной воде борется. Будто это была сказка старой нянюшки. Если она утром уйдет, а до петухов вернется по чёрной лестнице, никто и не заметит…
Вечером с кружкой молока и куском хлеба снова пришла Малка. Соловейка её схватила за руку и спросила, не подобрел ли братец Аяр?
Малка задумалась, а потом кивнула – наверное, да. Княжич Аяр добрый и сейчас совсем не сердитый, всё с младшими братьями разговоры ведёт.
–– Как думаешь, может, можно мне тогда выйти во двор, хоть глоточек воздуха сделать, не то я здесь зачахну, заболею и умру…
Малка испуганно замотала головой, тонкие косички запрыгали по плечам. Ей велели только молоко отнести и сразу же назад, даже словечком обмолвиться с Соловейкой не дозволяли.
–– А ты просто не закрывай засов на ночь? Меня никто не увидит, я до утра обязательно вернусь. А за то я тебе дам бусики, – сказала она и покачала перед лицом девочки бусами из красных, круглых, как ягоды, камней.
Малка как завороженная посмотрела на украшение, а потом с сомнением на Соловейку. Тогда та взяла ладошку девочки и вложила в неё бусы.
–– Не бойся, никто не узнает. Я только на крылечко выйду, и сразу же вернусь. Ты потом придешь и меня закроешь.
Соловейка закрыла кулачок девочки, и та окончательно решилась. Коротко кивнув, она забрала пустую чашку и быстро ушла. Лязгающего звука засова Соловейка так и не услышала.
Уснуть никак не получалось. Соловейка едва могла усидеть на месте, заплетала и расплетала толстую, длинную косу. Она то подходила к окну, то прислушивалась к затихающему терему. Последней по коридору прошлась старуха-ключница, гремя своей огромной связкой. Никто на открытый засов комнаты внимания не обратил. Соловейка сидела у окна и ждала, когда в утренней серости снова появится дюжая фигура отца. И он действительно прошел через задний двор мимо факела за частокол. Соловейка схватила приготовленные ботиночки, прижала их к груди, чтобы не топать по лестнице, и осторожно выскользнула в коридор. Сердце так оглушительно колотило в груди, будто хотело весь терем перебудить. Соловейка босиком сбежала вниз, тихонечко отворила дверь и оказалась на улице.
Там было еще почти темно. Холод сразу же схватил её за руки и плечи, скользнул под рубашку. Ледяная, пожухлая трава как собачья пасть колко хватала за ноги. Соловейка, выдыхая холодные облачка, добежала до частокола. Как быстро без неё наступила осень. Казалось, вот-вот и снег пойдёт. Тоненькая рубашка совсем не грела, как бы Соловейка не растирала руки ладонями. Может, вернуться назад, в густо натопленный терем, каждым бревном отдающий своё тепло? И зачем кому-то уходить из тёплой постели в такое неприглядное, серое и холодное утро. Ну теперь уж точно понятно – невозможно в такой холод купаться. Может, вернуться домой?..
