Скоблин кашлянул в кулак и тихо, вкрадчиво заговорил:
– У вас было достаточно фактов удостовериться в моей безграничной преданности нашему делу и вам лично. Никогда и ничего не скрывал, спешу доложить, что имел беседу с представителями германской военной разведки.
– Абвер?
– Точно так. Считает себя обороной от врагов, отражением всяких ударов извне и изнутри рейха, посему так именуется.
– Говорили от имени адмирала Канариса?
– Думаю, встреча произошла по его инициативе.
– Почему избрали вас, а не, скажем, Шатилова, как-никак он первый заместитель.
– Об этом лучше спросить господ из Берлина.
– Где происходила встреча?
– За городом у дюн.
– Если Сюрте женераль проведает, что один из членов моего штаба… Вас вербовали? Сколько предложили за сотрудничество?
– За нужную информацию обещали платить щедро.
– Что им надо, какая информация?
– У нас с ними общий противник.
– Немцы не воюют с Россией, наоборот, пытаются завязать с ней дружеские отношения.
– Это дипломатия, на деле видят в Советской России потенциального врага. Германцы желают получить собранные нами сведения о СССР. Вы мозг нашей организации, вам решать, что ответить на предложение германцев. Если позволите дать совет, то сближение, консолидация с разведкой Германии не только не помешает, а даже очень поможет в финансировании РОВС. Со мной была предварительная беседа, главная с вами впереди.
Миллер прикрыл веки, чтобы ничто не отвлекало.
– Где и когда предлагают встретиться?
«Он слишком быстро дает согласие, – обрадовался Скоблин, – видимо, мечтал о контакте с абвером, получении материальной поддержки!»
– Время встречи назначьте сами. Что касается места… – Скоблин задумался, словно перебирал возможные варианты. – Ни кафе, ни какая-либо квартира не подходят. Безопаснее вдали от городской толчеи и любопытных глаз… Что скажете о моей вилле под Парижем?
Скоблин впился взглядом в Миллера, словно торопил генерала с решением:
«Не тяни, соглашайся! Германцы могущественны, их незримые щупальца пролезают во все страны, чужие правительства, армии, партии. Тебе, как глоток свежего воздуха, необходим богатенький покровитель».
Миллер затягивал ответ, размышлял:
«Германцы считают меня важной фигурой в антисоветской деятельности, раз ищут контакта. Друзья с тугим кошельком весьма полезны…»
Точно очнувшись, спросил:
– Что собой представляют ваши немцы?
– Один, атташе Вернер, служит в посольстве, другой из военных, представился Штроманом, думаю, имеет звание не ниже полковника…
– Мне будет трудно с ними общаться: хотя в моих жилах течет немецкая кровь, но языком владею плохо.
– Господа сносно изъясняются по-русски, – успокоил Скоблин.
Миллер пригладил редкие волосы, пошевелил губами.
«Решает, какой дать ответ, – понял Скоблин. – Если не согласится на предложение, приказ Центра останется невыполненным, в Москве решат, что не имею влияния на начальника РОВС… Неужели насмарку все ухищрения? Надо подтолкнуть!»
Не успел начать убеждать генерала, как тот уточнил:
– Предлагаете провести встречу на вашей вилле? Вокруг нее действительно тихо?
Скоблин с поспешностью ответил:
– Точно так!
– И в какое время?
– Немцев устраивает 22-е пополудни.
Миллер кивнул.
С трудом оставаясь спокойным, ничем не выдавая волнения и радости, Скоблин продолжал:
– Будет хорошо, если встретят нас не у штаба, чтобы не мозолить никому глаза, а, скажем, на углу Жасмен и Раффо – там мало прохожих. С перекрестка поедем ко мне, дорога займет от силы полчаса. Надежда Васильевна подготовится к приезду, накроет стол.
