Ксан кивнул, и они быстро собрали свои вещи, осторожно завернув свиток в ткань, чтобы защитить его от влаги и повреждений. Когда они вышли из пещеры, буря всё ещё гремела над их головами, но внутри них росла решимость.
Они знали, что путь будет опасным, что стражи Храма могут быть на их следу, но они также понимали, что знание, которое они могли бы получить, стоит того. Это было больше, чем просто исследование древних текстов. Это была попытка разобраться в корнях их общества, понять, откуда пришли их страхи и обряды, и, возможно, изменить их будущее.
Их путь лежал через дикие земли, вдоль древних руин и забытых храмов, где сама земля, казалось, помнила о древних силах, которые когда-то правили этим миром. Они понимали, что свиток может быть ключом к этим силам, но они также знали, что сила без знания может быть разрушительной.
Когда они ушли вглубь леса, буря начала стихать, но они оба ощущали, что это было только начало. У них была цель, и их путь был ясен, но что они найдут в конце этого пути – это был вопрос, на который ещё предстояло найти ответ. По мере того, как они шли дальше, их мысли возвращались к свитку и тем загадочным символам, которые они нашли. Однако один из них продолжал тревожить Элию больше других – символ, который они расшифровали в пещере. Этот символ напомнил ей о жестоком обряде, о котором она когда-то слышала от путешественников, посещавших дальние племена.
– Ксан, – вдруг заговорила Элия, нарушив тишину, которая висела между ними. – Ты помнишь, как в свитке говорилось о "ритуале очищения через боль"? Этот символ… он напомнил мне об одном древнем обряде, который я слышала от людей, путешествовавших по далёким землям Аркона.
Ксан посмотрел на неё, давая понять, что внимательно слушает.
– Они рассказывали о племени, где каждый год, во время определённого праздника, молодых женщин заставляли пройти через жестокое испытание, – продолжила Элия, её голос был полон грусти. – Их поднимали на деревянные конструкции, похожие на колеса, и медленно вращали, пока их тела не изнемогали от боли. Люди верили, что так они очищают свои души и защищают деревню от злых духов.
Ксан нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.
– Я слышал о чем-то подобном, – произнес он задумчиво. – В древние времена, когда люди ещё не понимали природы болезней и несчастий, они прибегали к подобным ритуалам, чтобы защитить себя от того, что они не могли объяснить. Это был способ контролировать неизвестное, но ценой невероятных страданий.
Элия кивнула, её лицо оставалось серьёзным.
– Этот ритуал показался мне похожим на те обряды, которые описаны в свитке, – сказала она. – Я думаю, что наши предки могли ошибаться, связывая боль с очищением и защитой. Возможно, это было лишь заблуждение, вызванное страхом перед неизвестным, перед тем, что они не могли понять.
Ксан остановился на мгновение, обдумывая её слова.
– Боль, как средство очищения, всегда была сильной метафорой, – начал он. – Люди искали способы дать смысл страданиям, чтобы не чувствовать себя бессильными перед лицом неизведанного. Но, возможно, мы были неправы, полагая, что страдание само по себе может принести мир и безопасность.
Элия посмотрела на него, её взгляд был полон решимости.
– Мы должны показать, что такие ритуалы не только бессмысленны, но и жестоки, – сказала она. – Если мы сможем доказать, что они основываются на заблуждениях, то, возможно, сможем изменить мышление нашего народа.
