Записи, сделанные на страницах, были короткими, зачастую состояли из даты, местности и вида одоленной нечисти. Чаще всего попадались пометки о ревенантах разных уровней и зловредных предметах. В последнем случае всегда имелось уточнение, о каком именно изделии шла речь.
Например, нож, которым когда-то кого-то убили, мог вызывать в голове владельца мысли о новом нападении. Один из наставников рассказывал о подобном случае — он был знаменателен тем, что человек зарезал сам себя.
Реже всего попадались записи о спектрах — они появлялись нечасто, но всегда приносили бедствия, обращая насильно нескольких человек. В первой половине девятисотых годов подобная тварь сделала ревенантами одиннадцать бедняг. Неслыханное число. В нашем столетии даже три жертвы были из ряда вон выходящим явлением.
Попадались и сухие пометки о власти в одном из трех королевств — смена советников, королей или договоренности между короной и орденами.
Мой взгляд скользил по записям, пока вдруг не наткнулся на строчку: «Август, 1222 год п. р. — найден древний артефакт. Свойства неизвестны. На хранении у ордена».
Это была последняя запись на странице, а следующий лист оказался выдран с корнем, оставляя белое пятно в истории. Потом записи начинались лишь спустя два года.
Я тяжело сглотнула. Сердце пропустило несколько ударов. По телу прокатилась мелкая дрожь. Я отклонилась на спинку кушетки, прикрыв глаза, но все еще сжимая в руках хроники. В груди словно образовался узел, он давил на ребра, стискивая глотку.
Почему столько порождений?
Пометки стали куда обширнее и беспорядочнее. Нередко события, произошедшие за несколько месяцев, записывались позже, с опозданием. И каждый год завершался словами «все еще нет»…
Значительное число таких записей относилось к Исонии, еще чуть меньше — к Феросии, на территории королевства Акракс проявлялось крайне мало порождений, потому что они находились далеко от второго раскола.
В конце каждого такого упоминания всегда стояла цифра. И я бы ни за что не догадалась, если бы кто-то не поленился написать после одной из них «жертвы».
Столько невинных…
Я усилием воли закрыла хроники и отложила в сторону. Тишина казалась ощутимой, но если раньше она ласкала слух, то теперь давила.
У меня не осталось никаких сил, чтобы вернуться в спальню. Скинув обувь, я полностью забралась на кушетку. Если сначала моя голова будто взрывалась от мыслей, то теперь я смогла их обуздать.
Люций поэтому улыбался, когда я спросила про хроники? Знал, что необходимой страницы нет?
Как Моран вообще может так беззаботно улыбаться? У него нет души?
В этот момент меня никак не отпускало желание отыскать дива и вытрясти все ответы. Добиться правды.
Но это лишь чувства… Нельзя идти у них на поводу.
Достав из кармана бутылек, я несколько секунд глядела на игру пламени на стекле. Опиум. Я вынула пробку и высыпала немного в руку, убеждаясь, что в порошке есть темные вкрапления, — травы, что должны были снизить силу побочных явлений. Тошноту, привыкание, всего этого, благодаря им, можно было избежать, если, конечно, не принимать средство слишком часто.
Немедля приняла порошок, ощущая горький привкус на языке. Кушетка была недостаточно длинной, поэтому, задув лампу и погрузившись в умиротворяющую тишину, я легла, свернувшись калачиком.
Стало грустно и… одиноко?
Но это ничего не значило. Мне лишь надо было отдохнуть. Обычно чувства лишь мешают, поэтому разумнее их игнорировать.
