Читать онлайн Алекс Анжело - Кровь и Плен

1. Пролог. Луна и Ворон

Раз в месяц, в день ярмарки, жизнь кипела в Гёдэ, как ни в одно другое время. Новые прилавки устанавливались всю ночь, а уже ранним утром торговцы спешили занять свои места. Особенно предприимчивые растягивали между домами плакаты, призывающие купить их товар, с указывающей в верном направлении стрелкой. «Мед, мед, мед — липовый, каштановый, гречишный!» или «Обереги и талисманы! Дешевле не найдете» — гласили они.

Папа всегда твердил, что от продавцов, пытающихся всучить волшебный товар, не стоит ждать добра. Почти все они шарлатаны и бездельники. Не стоит надеяться, что колдовские предметы окажутся на рынке маленького городка. Даже если это произойдет, стоить они будут баснословно дорого. И их все равно обязательно купят, чтобы перепродать кому-нибудь в столице.

Еще отец настоятельно советовал не заглядывать на улицу с виноградным соком. Хотя она всегда манила сильнее всего, ведь все на ней говорило о достатке, и чувствовалась витавшая в воздухе магия. Столы и настилы, позволявшие держать товар в тени, были укрыты золотой тканью, отчего бутылки с напитком, выставленные на продажу, будто подсвечивались изнутри. Красивые этикетки расписывали вручную и со вкусом. Но простые люди зачастую, как и мы, не рисковали заходить туда из-за постоянных покупателей, что обязательно прибывали на ярмарку.

— Виноградный сок, свозимый в Гёдэ, считался одним из лучших, — сообщил папа, когда я впервые оказалась на рынке. Мне было всего девять, я сидела на передке телеги, болтая ногами, и рассматривала улицу, уложенную брусчаткой, от которой телега тряслась так, что приходилось вцепляться в скамейку. — Поэтому даэвы нередко заезжают на ярмарку, особенно если им оказывается по пути.

До того дня я ни разу не видела их.Гидеон, сын нашей соседки, говорил, что если обмолвиться с даэвом словом, то на тебя падет проклятье. Твоя душа станет лакомым кусочком для энергии Серого мира, что обязательно сотворит из тебя монстра. И тогда ты станешь темной тварью, чьи алые глаза смогут убивать одним лишь взглядом.

— Чепуха! — возразил отец, когда я рассказала ему о страшилках, гулявших по деревне. — Не верь всему, что говорят, Сара. Люди любят судачить, особенно о том, чего не понимают. У страха глаза велики.

Я серьезно кивнула. Так и знала. Гидеон вечно болтал глупости, пересказывая истории своей мамы.

Папа потрепал меня по волосам.

— Они правда не причинят нам вреда? — на всякий случай уточнила я.

— Нет. Только если ты отнесешься к ним без должного уважения. Тогда они могут разозлиться. Но на такую милую девочку никто не будет держать зла.

— Папа!.. — возмутилась я.

— Думаешь, почему Гидеон за тобой хвостиком ходит?

Я вся раскраснелась, насупилась. А отца это только насмешило.

— Только не бей его, — предупредил папа.

Его карие глаза смотрели на меня с любовью, улыбка пряталась в пышной бороде. Он опустил руку, которую я проводила взглядом. Его ладонь с отчетливо видневшимися застарелыми мозолями показалась мне безмерно большой, но зато такой родной.

— Я не думала…

— Я знаю, что у тебя на уме, дорогая, — прервал отец. — Не надо. Если ты сильнее кого-то, то это повод защищать, а не обижать тех, кто слабее. Гидеон всего лишь мальчишка, и не надо принимать все его поступки всерьез.

— Даже если он закидывает окна моей спальни грязью из свинарника? — невинно произнесла я.

— Даже если… — Лицо папы вмиг посуровело. — Подожди-ка, что он делает?

Я повторила.

— Вот же негодник, — покачал головой отец и хитро взглянул на меня. — Нет, ну тогда ты можешь его немного напугать. Немного, Сара. Так, как мы с тобой договаривались. Поняла?

— Да, папа, — ответила я тогда, заговорщицки улыбаясь в ответ.

Наша телега остановилась на одном из ответвлений улицы, на которой велась основная торговля. Прилавки, сколоченные из досок, выглядели не так аккуратно, как в самом сердце ярмарки, и обшарпанные вывески почти не пестрели объявлениями. А роль украшений выполняли цветные флажки, некоторые из которых так истерлись и даже порвались, что выглядели как завядшие бутоны цветов.

Я слезла с облучка, жадно вдыхая аромат лаванды, щедро смешавшийся с запахом свежей выпечки. Папа расплатился с важным на вид человеком, вытащив из кошелька несколько монет.

Торговые места в этой части города были дешевле, чем на главной улице. Но даже не деньги являлись основной проблемой — местный управляющий лично определял, кто достоин продавать свой товар там, а кто нет. Мы были недостойны.

С тех пор, как чуть больше года назад отец стал брать меня с собой, последняя суббота месяца стала моим любимым днем. Субботняя ярмарка, что пропускалась лишь в зимнее время.

— Сара! Поможешь мне?

— Да, папа!

Перестав гипнотизировать торговцев сладостями горящим взглядом, я кинулась вытаскивать товар из телеги. Внутри находилось все то, что изготавливали в деревне и добывали в лесу поблизости: сушенные травы, шерсть, пряжа, домашняя утварь и разные изделия из металла, созданные нашим кузнецом.

Большинство жителей никогда не покидали Предфор. Лет десять назад возле поселения проходила крупная дорога, которой перестали пользоваться, когда на картах появился новый маршрут, и поэтому деревня оказалась отрезана от мира. Но люди упорно не желали покидать насиженные места, отчего научились жить самостоятельно, создавая собственными руками все необходимые в хозяйстве приспособления, засеивая поля, выращивая домашний скот и лишь иногда довольствуясь товарами из других мест.

Эту непростую ношу — быть часто в путешествиях, снабжая весь Предфор все же необходимыми порой товарами — взял на себя отец. Правда, мне путешествовать нравилось, а страх жителей деревни казался смешным.

— Бери только легкое, — предупредил отец, беспокоясь скорее не о моем здоровье, а о моральном спокойствии окружающих. Мне недавно исполнилось десять, но папа утверждал, что я сильнее любого десятилетнего ребенка и должна это скрывать.

На вопрос: «Почему?» — он отвечал, что я особенная и простые люди этого не поймут.

В такие секунды его взгляд тускнел, а потом он заводил странные речи о том, не хотела бы я покинуть деревню. Поначалу я лишь отказывалась, не веря, что отец говорил всерьез. Потом же стала злиться, ведь я ни за что не собиралась оставлять его одного.

Когда все товары оказались выложены на прилавок, я вновь осмотрела улицу, где на углу продавали ярко-красные, бликующие в ярком солнечном свете, яблоки в карамели.

Попробовав их в прошлом году, я так расстроилась, когда не отыскала сладость весной. Лишь потом отец рассказал, что их продают только после сбора урожая.

— Можешь пойти погулять. Только далеко не отходи, — настоятельно произнес папа. — Ты ведь знаешь, куда ходить не следует?

— Да, — рьяно кивнула я, с готовностью перечисляя: — На улицы, где гуляют даэвы, в лавки с оружием, и не уходить дальше прилавков с кожевенными изделиями.

— Молодец, — улыбнулся отец. — И долго не гуляй, иначе я буду беспокоиться. Хорошо?

— Да, — с готовностью откликнулась я.

— Какая нетерпеливая, — Он протянул мне несколько медных монет. — Купишь чего-нибудь… Кулон с собой?

Я вытащила медальон из-под воротника рубашки, заправленной в сарафан. Полумесяц покачивался на толстой цепочке. Металл, из которого он был выполнен, немного потемнел — отец намеренно покрыл его каким-то раствором, чтобы он был непривлекательным для воришек. Но папа говорил, что это украшение дорогое и мне стоит его беречь. И ни за что не потерять.

— Ладно, беги. Но будь осторожной, — поспешно предупредил папа, отвлекаясь, — к нашему прилавку подошел первый покупатель.

Я отвернулась и широким шагом отправилась к вожделенным яблокам, которые выглядели как большие алые ягоды на палочках. Купив сразу три штуки и потратив половину выданных монет, я с довольным видом гуляла по рынку.

Зазывалы кричали, стараясь привлечь покупателей с кошельком потолще. Последние выделялись из толпы своей комплекцией и видом — ходили словно большие нахохлившиеся птицы, важно разглядывая все вокруг. Уличные артисты жонглировали, используя в качестве снарядов те же яблоки — круглые, красные или зеленые, но без слоя карамели.

Я остановилась, наблюдая, как подлетают фрукты. Но избалованный народ Гёдэ проходил мимо — их уже было не удивить обычным жонглированием. А вот девушка, занимавшаяся плетением браслетов из ленточек, собрала вокруг себя немало местных жительниц.

Доедая второе лакомство и как раз проходя мимо темного переулка, я остановилась, заметив там группу ребят. На вид все были примерно моего возраста.

Толпа мальчишек в тени окружила беловолосую девочку в длинном плаще, что стояла спиной к выходу на оживленную улицу. Самый старший ходил около нее как ястреб и улыбался.

Я уже сталкивалась пару раз с этими задирами, которые так и норовили отобрать папины деньги, выданные мне в начале дня. В первый раз у них вышло. Во второй я была умнее, не позволив заманить себя вот в такой закуток.

Я внимательно оглядела тесный тупик. Найдя взглядом вдалеке прилавок отца, возле которого стояла очередь из покупателей, я тяжело вздохнула и крепче сжала деревянную палочку с яблоком в карамели. Отвлекать папу от работы я не собиралась, ведь не так часто бывал такой наплыв людей.

Грустно взглянув на сладость, проверила монетки, спрятанные в широкий пояс сарафана, — в этот раз я подготовилась, пришив на внутреннюю сторону кармашек.

Заходить в темень жутко не хотелось, но и мимо пройти совесть не позволяла. Здоровяк уже тыкал бедную девочку в плечо, пройдя стадию любезности. А девочка была еще ниже, щуплее меня, и наверняка младше.

Я быстро подошла к прилавку неподалеку, отдав половину своих монет, забрала пакет с пряностью. И лишь потом стремительно направилась на выручку незнакомке.

— Мы же друзья. Тебя должны были научить, что с друзьями следует делиться. Денег у тебя много, почему бы не отдать нам хотя бы половину? — услышала я, нырнув в полутьму.

Отец всегда учил меня, что дурные поступки делают нашу душу меньше. И бездействие тоже отщипывает кусочек. Поэтому у плохих людей от души почти ничего не остается. Богиня света Эсмира никогда их не примет, зато бог Фародей с радостью распахнет свои объятия.

— Вы бы работать пошли. На рынке любому дело найдется, — громко произнесла я, наблюдая, как растягиваются толстые губы мальчишки при виде меня.

— Снова ты? — Его взгляд устремился на палочку с яблоком в моей руке. Черные глаза заблестели. Он оглянулся на остальных ребят, что теперь собрались у стены дома, сидя на каменном выступе.

Я тяжело вздохнула, крепясь. В первый раз эта свора меня сильно напугала. Вот и теперь, смотря на девчонку, что замерла на одном месте словно статуя, я подумала, что она не может шевелиться от страха.

Попробовала бы хоть сбежать, пока я их отвлекаю!

— Хочешь? — Я помахала сладостью перед самым носом мальчишки. — Возьми. А мы уйдем.

Тот выхватил у меня яблоко, но тут же пробурчал, задрав нос, с самым паршиво сыгранным великодушием:

— Еще чего. Деньгами поделитесь. Оба. Тогда и можете идти восвояси.

Его дружки загоготали. Только теперь, видя, как эти ребята вытянулись за последние месяцы, я поняла, что они старше меня на два-три года, не меньше.

— Ладно, — расстроенно сказала я, запуская руку в карман сарафана.

Горловина мешочка была развязана и только ждала своего часа. Рука проникла внутрь, стараясь зачерпнуть как можно больше. Почти все, что хранилось внутри.