Крик повторяется, но он другой — женский, а вскоре к нему присоединяется еще один. Всего мгновение, и, словно нарастая, чужие вопли сливаются в унисон.
Что это?
Кровь стучит в висках. С каждым мгновением я все сильнее ощущаю свое бессилие. Я одна. Вокруг ни души. Лишь темные стволы деревьев, посеребренные лунным светом.
Далекие крики неожиданно сменяются затишьем. Гомон города, словно потеряв пронзительные ноты, почти не слышен.
Мое дыхание становится оглушительно громким, как и биение сердца, что, кажется, с удвоенной силой разгоняет кровь по венам. Подкатывает паника, которая словно по дуге взвивается вверх, когда вдруг раздается треск веток и шуршание травы. Почти сразу слышатся чьи-то шаги — резкие, но в то же время мощные и быстрые.
И я вспоминаю абзац из учебника.
«Конечности ревенантов из-за застоя крови постепенно деревенеют, но в то же время силы в них становится так много, что они способны рушить деревья. Если это происходит, то захваченного темной энергией человека больше не спасти. Он мертв».
Мне страшно. Тело дрожит, а печати мерцают, сдерживая любые попытки пошевелиться, и все что мне удается — это лишь приподнять голову. Как раз к тому моменту, как из леса выходит эта тварь.
Она будто окружена алым ореолом, и она голодна.
Кожа ревенанта потемнела, точно намазанная сажей, у виска отсутствует клок волос, содранный прямо с кусочком скальпа и теперь алеющий еще не высохшей кровью. Все лицо в крови, она окружает его рот, затрагивает кончик носа. Зубы уже немного изменились — заострились, чтобы лучше разрывать мясо. Одежда простая, пусть и порванная, — платье из темной ткани с белым передником. Это женщина, но мне тяжело определить ее возраст.
Сердце с каждым ударом сильнее бьется о ребра. Мне кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Но в то же время я цепенею, будто ледяная фигура, а картинка происходящего передо мной сливается с другой.
Темная ночь. Разломанная в щепки дверь, явившая взору почти такую же тварь. Но только со знакомым до боли лицом. Так что при первом взгляде спросонья я не понимаю случившееся.
Кажется, в этот самый миг в лесу я разучилась дышать. Призраки прошлого в очередной раз настигли меня. Легкие болят. Перед глазами темнеет. Еще немного, и я просто позволю себя разодрать.
«Сара, посмотри на это с другой стороны — самое страшное ты уже пережила. И теперь ничто другое не потрясет тебя так сильно. В какой-то степени это хорошо. Многие даэвы погибли рано, потому что не справились со своим страхом», — голос бабушки Фредерика звучит ярко, спокойно, пытливо. Как всегда, она права.
Движения ревенанта резкие — я словно слышу, как скрипит его тело. С каждой жертвой и минутой оно становится сильнее.
Я ощущаю, как требовательно взывает ко мне сталь Туманного, но воспользоваться им мне не дано. Печати не снять. А лес вокруг выглядит как никогда спокойно, и даже яркая луна на небе совершенно обычная. Ничто не говорит о том, что я вот-вот умру. Мир безмятежен.
Тварь издает рык. В глазах ее мерцает блеск. Нас разделяет не больше пятнадцати метров.
А мои эмоции утихают. Мне кажется, за какой-то ничтожный миг я вовсе лишаюсь всех чувств. Внутри будто воцаряется пустота. И я наконец-то нахожу способ остаться в живых.
Тварь падает на четвереньки, стремительно перебирая руками и ногами, несется ко мне… И вдруг останавливается. Делает еще шаг и, скуля, валится на землю. Разрывает почву, крутится волчком, пытаясь избавиться от магии. Постепенно издаваемые ею звуки становятся все более визгливыми и противными. Она словно животное, которое режут тупым ножом.
