Мать Лукаса, очевидно, была права, когда сказала, что я заключила себя в оковы вдовы и дала самой себе обет безбрачия. Она ругала меня при каждой нашей встрече, умоляя идти дальше. Говорила, что я ещё слишком молода, чтобы хоронить свою жизнь. Заставляла выйти в свет, завести новые знакомства, снова влюбиться и построить семью. Но я не могла. Это всё шло вразрез с желаниями моего сердца. Я не представляла, как смогу снова полюбить кого-то, как смогу кому-то позволить себя касаться, как смогу говорить слова, которые говорила Лукасу. От того и не замечала в мужчинах — мужчин. Они не привлекали меня и не были мне интересны.
— Не сочтите за грубость, но зачем я здесь? — решаю не ходить вокруг да около, не терпелось узнать, что же он мне скажет.
— Вы мне нравитесь, Марианна, — он замечает, как я выпрямляюсь в спине и делаюсь серьёзной. — В профессиональном смысле. Не переживайте.
Я выдыхаю.
— Я наблюдал за тем, как вы усердно работаете. За три часа три передышки на десять минут. Похвально.
— Вы следили за мной? — делаю вид, будто не знаю ответ на свой вопрос.
— Я очень внимателен, когда выбираю в свою команду фотографов.
— Простите?
— Я предлагаю вам месячное обучение в этой школе, — без церемоний подходит к сути. — Если за этот месяц я увижу прогресс, то приглашу вас в свою команду.
Не помню, когда в последний раз испытывала настоящую радость, но кажется сейчас это была именно она. Внутри что-то всколыхнулось, и мне вдруг на мгновение стало так хорошо.
— Команду? — уточняю, желая убедиться, что правильно его поняла.
— Вы наверняка заметили на выставке своих коллег?
— Да.
— Они работают со мной.
— Но я не видела, чтобы вы фотографировали.
— Перефразирую. Они работают на меня. А я могу себе позволить фотографировать только тех, кто доставляет моим глазам удовольствие. Когда приходят заказы такие, как в тот вечер, я выбираю из команды тех, кто лучше подойдёт для этой работы, и они выполняют её. Они зарабатывают деньги, а я получаю с этого процент.
— А если у меня будут мои личные заказы, я смогу их принимать?
— Конечно, но мы будем получать процент и с этих съёмок. Естественно, стоимость вашей работы станет выше.
— Получается, я буду полностью под вашим контролем?
— Поверьте, недовольными остаются только очень жадные. Вы не похожи на такую. Школа берёт процент, но даёт вам безграничные ресурсы и возможности. Клиентов, студию, аппаратуру. Мы берём всё на себя, вам остаётся только фотографировать, не думая ни о чём.
— И я смогу уйти в любой момент?
— Всё как у всех. Вы не будете у меня в рабстве. Захотите уйти — уйдёте.
Я нахожусь в каком-то состоянии шока и до конца не осознаю, что происходит.
— А что сейчас от меня требуется?
— Внимательность, усердность и хорошее настроение.
— Всё при мне, — говорю я с трепетом.
— Правда? Вы в хорошем настроении? — с лёгкой улыбкой на губах он принимается внимательнее изучать меня.
— Да.
— Вы ни разу не улыбнулись.
— Поверьте, сейчас я в хорошем настроении.
Я понимаю, о чём он говорит. После аварии, я редко широко улыбаюсь, ещё реже смеюсь. Я пыталась вернуть своё счастливое лицо на место. Стояла перед зеркалом и тренировалась, чтобы прежняя улыбка вновь появилась на моём лице, но выглядело всё так нелепо и ужасно, что я бросила попытки.
— Поверю, — он пристально смотрит мне в глаза, и я начинаю смущаться.
— Итан, — запинаюсь, — Извините, я не знаю, как вас по отчеству.
