Читать онлайн Алексей Шарычев - Сон Ивана

А.В. Шарычев

СОН ИВАНА

Вновь открываю я свою тетрадь,

Чтоб рифмой в строки ловко написать

Историю одну; чтоб можно почитать

Её вам было на досуге.

Внемлите этой рифме, други.

Когда в сиянье солнце лик свой кажет

Лучами обнимая шар земной,

И воздух от росы так свеж и влажен,

Что бодрость накрывает с головой

Всё наше существо; и новый летний день

Восторгом душу наполняет,

Когда уходит грусти даже тень,

Когда на сердце музыка играет,

Тогда и стих слагать совсем не лень.

Холодною ж зимой, для мысли нет веселья,

С трудом дружуся в это время с головой,

И каждый день, как будто бы с похмелья,

Нет путной думы в голове пустой.

Скрипя умом, мелодию слагаю,

Но, строчка, две и я уже шагаю

Легко в звучаньи ритма своего,

Как это происходит, я не знаю…

Зима, иль осени печальная картина,

Жар лета и весна – мне всё едино,

Я про сезон упомнил для красы,

Мысль тормозит лишь из-за «Тизерцина».

Его в вечерние часы на сон грядущий принимаю,

Чтоб спать спокойно было мне,

Чтоб не метаться как на медленном огне

В бессоннице проклятой и докучной.

О, это мука, доложу я вам,

И не поддаётся то словам,

Что ощущается сознанием моим,

Когда безумным взором по углам

Ищу я тех, кто невиди́м.

И в голове моей, как шум и гам

Те голоса на миг не умолкают,

Которые, мой разум создал сам.

И говорят они, кричат, хохочут,

Спать не дают и нету мочи

Внимать им в этой сонной тьме,

В томленьи этой вечной ночи.

Злой ветер за окном хрипит,

И мёртвый свет луны струится

Сквозь дымку облаков;

Не спится, как счастлив тот, кто спит…

И вот уж год пилюли пью

И наконец-то крепко сплю,

Но ум мой притупился сильно,

И вряд ли б рифму я осилил,

Коль б дозировку не сменил.

Сейчас же, оптимум нашёл

И снова стиль и слог обрёл.

(Хотя, их может и в помине

Вовсе и нету у меня),

Пишу, как будто бы шутя -

И в этот миг я счастлив в мире.

Отвлёкся, где же мой рассказ?

А он то будет сей же час,

Вперёд, перо мое шальное,

Звучи, мой бодрый мысли глас!

Глава 1

Всё это было до того,

Как неизвестный миру вирус

В короне вдруг воссел на трон;

Года на три я отодвинусь

От этих пагубных времён.

Вот едет некто, человек,

До тридцати ему нет года,

В окно любуется природой,

Несёт его машины бег.

Таксист-извозчик правит лихо,

Магнитофон играет тихо

И ветер с шумом бьёт в салон

Через открытое окно.

Проходят фуры караваном,

Быть может, из далёких стран,

А у обочин, по канавам

Расставив свой нехитрый стан,

Торгуют дачники товаром.

Верста мелькает за верстой,

Летит бескрайняя дорога,

Простор охватывает око

Не пресыщаясь красотой.

Вокруг леса, поля и реки,

Вот деревенские дома,

Что строилися век от века

Намёткой русского ума.

Приятны для души картины

Родной отчизны дорогой,

Эх, Русь, люблю твои седины,

Един я, родина, с тобой.

Вот у столба венок поставлен,

Посмотришь дальше, вон другой…

Кто ж тут так быстро и случайно

Расстался с буйной головой?

Где вы, куда ушли отсюда,

Прервав свой краткий жизни путь?

Зачем мы все идём до туда

И нет возможности свернуть?

Дорога, глупая дорога…

Тут он пришёл в себя немного,

Развеяв грёзы наяву,

И рассмеялся грустно, строго,

И закурил ещё одну.

От выпитого пива

Голова шумит,

Ещё глоток и снова

Принят бодрый вид.

Как назовем героя?

Наверное, Иван,

Такое имя для славян

Весьма, весьма знакомо.

Вот, значит, они едут

Ваня и таксист,

Ведут они беседу:

«Этот «порох» чист

Как снег в горах Алтая,

Уж я-то это знаю,

Я, так сказать, из лиц,

Кто вечно покупает…»

– Не надо, говорю, -

Ваня отвечает.

Я «хмурый» не люблю,

Я «скорость» обожаю.

«Был амфетамин,

Но щас не дозвониться,

«Солянка» только есть,

Не хочешь ли убиться?»

– Да что же, значит здесь

Как и у нас разруха?

Где сел, там же и слезь,

Беда-беда, непруха.

«Ты б в Питер поезжал,

Там «марки» и грибы,

Как эти вон столбы.

Куда бы не шагал

Везде найдёшь отраду,

Кислотные дожди

Там льются до упаду,

Тут этого не жди.»

– Что и говорить,

Культурная столица.

Понял я давно к чему

Ведёшь, не сбыться

Задумке всё ровно.

Кумарит вон тебя,

Ты «порошок» и хвалишь,

А сам, наверно, знаешь,

Что есть и «скорость» для меня.

«Хорош напраслину взводить,

Не знаю я, вот гадом быть!

Приехали, звонить иль не звонить?»

До города добравшись наконец,

Иван задумался печально:

«Изрядно пьян, от «гречки» мне конец,

Взять «соли» тупо и банально,

Хоть всё же это бычий кайф,

Но приход необыкновенный!

Вмиг растворяешься в вселенной,

Жаль, что безумный потом драйв,

А отходняк – избави боже…

Ну если только так, немножко.»

– Звони на счёт «солей», извозчик!

И вот уже «закладку» доставая,

От радости повеселел Иван,

Под нос чего-то напевая

Отправился к себе, как в ресторан.

Идя на съёмную квартиру,

Момент экстаза предвкушал,

И показавши фигу миру,

Свою реальность создавал,

И знал, что скоро будет бездна…

Вот вожделенный миг, укол,

И стало всё чудесно,

Сознанья луч во тьму ушёл

И осветил там неизвестность.

Скользнувши в море эйфории

Наполнил светом он простор,

И растворился в этом мире.

Под занавесью век, как штор

Минуты три Иван валялся,

Глаза открыв, он разбежался,

Пошёл по комнатам бродить

И сам с собою говорить…

Теперь оставим мы Ивана,

Чтоб можно было нам судить

Каков бывал он вне дурмана,

Каков бывал, когда не пьяный,

Ведь мог и без того он жить.

Нет, далеко он не таков,

Не крыса из эксперимента,

Что от момента до момента

Лапкой скребёт у рычажков

Для новой дозы наслажденья.

Влекли Ивана вожделенья,

Но стержень воли тоже был,

Хоть и настойчиво губил

Он этот дар без сожаленья.

В Иване был источник сил,

Дарующий ему надежду,

Что вскоре сбросит, как одежду

Всё, чем пленён он в мире был.

Бывало, по четыре года

Он трезв как стёклышко ходил

И ощущал себя свободным,

Но был тоскою злой томим.

И трудно описать словами

Ту боль души, то состоянье,

В котором пребывал Иван,

Не поддается то словам.

Физически вполне здоров,

А от души одни обломки.

Он жил как будто в дымке снов,

И каждый день, как на иголки

Ступал он в зыбкий жизни путь,

И думал: «Почему свернуть

Нельзя с проторенной дороги?

Куда несут меня здесь ноги?

Какие в этом смысл и суть?

Да, каждый видит здесь свой сон,

Но для меня кошмарен он…»

Хоть другом книги Ваня не был,

Но и врагом он ей не был,

С утра, бывало, до обеда

Прочтёт кой-что по мере сил,

Потом физической зарядкой

В порядок тело приведёт,

Так изо дня в день и живёт

Покуда уж не станет гадко.

Тогда зовёт его кабак,

Иль дым травы, иль потяжёле,

Но собирает Ваня волю

И всё же крепится, бедняк.

Бывает, вроде эйфории,

Что-то нахлынет на него,

И ощущает Ваня силу,

И бодрость духа своего.

Затем депрессия нагрянет

И вновь весь свет собой подавит.

Знал Ваня, что он нездоров,

Что он в плену своих оков,

Что психика его больная

Лишилась счастия и рая.

«Повсюду лишь кромешный ад,

И нет возврата мне назад,

Когда был счастлив нерожденный

И в мир, как в грязь не погруженный.

И каждый день, и каждый час

Мне мука разум застилает,

Свет радости во мне погас.

Но вроде есть воспоминанья,

А вот припомню-ка, сейчас…

Да, было время и веселья,

Но что-то долго уж похмелье

Всё тянется и тянется,

Ох, тяжело мне справиться.

Как тягостно мне всё вокруг!

Мир для меня исчадье ада,

Попал, видать, в его я круг,

Мне б выбраться отсюда надо.

Такое Данту и не снилось,

То, что сейчас во мне явилось…

Всё в чёрных красках, злоба, боль,

Вдруг, вспышки ярости, как красный,

Грусть жёлтая летит как моль,

Жрёт душу мою гневно, страстно.

И совесть в существе моём

Давит чугунными тисками

Мне сердце бедное; веками

Как будто бы скитаюсь я

В тоске ужасной меж мирами.

Не обретаю я покой

В этой извечной сказке злой.»

Как говорили мы, словам

Едва ли это удается,

Не рассказать им, как Иван

Рыдает, воет и смеется

В сознании своём больном,

Не будем больше мы о том.

Где ж мы оставили Ивана?

Ага, в воздействии дурмана

Ликует, бродит не в себе.

Подходим мы к второй главе.

Глава 2

Как заводной Иван шагает

По комнатам избы пустой,

Подстегнут ум, душа летает

В порывах прыти молодой.

«Пора б на улицу помчаться,

На воле-вольной разгуляться!

Погода так и говорит,

Что дома щас лишь инвалид.

Как солнце радостно смеется!

Нет облачка на знойном небе,

Пойду, покуда мне идётся,

Пойду туда, где ещё не был.»

И вышел Ваня на просторы

В большой, кипящий жизнью город,

Свои зрачки он не забыл

Очками тёмными зашторить.

(Вам, это надобно сказать,

Были они по пять копеек,

Большие и ночи чернее,

И за себя могли сказать,

Что их владелец не во хмеле).

Купил напиток в магазине, -

Сушняк навязчивый сбивать,

И всех счастливей в этом мире

Пошёл по улицам гулять.

Куда б он стопы не направил

Всё очень нравится ему,

Восторг и радость удалая

Отраду создают уму.

А день прекрасен, зноен, светел,

Июль на улице – жара,

В такое время всё на свете

Как будто говорит: «Ура!

Ликуй, товарищ, неустанно

Покуда свеж и молод ты;

Придёт пора, и как ни странно,

Повянут рощи и сады,

Наступит для тебя и осень,

Вслед ей холодная зима,

Никто тебя, дружок, не спросит

И прочь погонят со двора…

Завянут рощи и сады,

Ликуй, покуда молод ты!»

Идёт Иван, вон перекресток,

Народу прудом не пруди,

Тут стар и млад, ребёнок, взрослый

Столпились на своём пути

И знака ждут от светофора.

«Куда спешите вы так скоро? -

Опять задумался Иван,

И я куда шагаю сам?

Ну я, так скажем, от безделья,

От помрачения ума

Слоняюсь с ночи до утра,

Я занят поиском веселья.

Кого-то гонит здесь нужда,

Кого, быть может, и идея.

Рождаемся, растём, стареем,

Трава полей, песок, вода…

Меня-то, верно, бесы гонят,

Абжабался аж зубы сводит,

Догнаться что ли? без труда!»

Ходил Иван таким манером

До вечера, уже стемнело,

Когда к реке он подошёл,

На пристани уселся он.

Снуют прохожие колонной,

Смех, крики, звуки от смартфонов,

И болтовня о том, о сём

Не умолкают здесь, как днём.

Нет суете конца и краю,

Огромный город не смыкает

Своих пылающих очей,

Ветрин рекламных, и огней

Зовущих мотыльков снующих

Продлить полёт свой веселей.

Сидит на лавочке Иван,

Восторга в нём, как не бывало,

Безумие, как покрывало

Затмило разума экран.

Вдруг видит он перед собой

Лик строгий, мрачный и опасный,

Качает будто головой

Сей призрак, и его гримасы

Исторгли из Ивана вой,

Не крик, не возглас, вопль ужасный!

И все прохожие в тот миг

С испугом смотрят на Ивана,

Был вид его довольно дик

И вёл себя он очень странно.

Пошёл Иван почти бегом

Прочь от скопления народа,

Недоставало кислорода

Ему в шуме и гаме том.

Он шёл по улицам в смятеньи,

А то проклятое виденье

Не отставало ни на шаг,

Измучился совсем, бедняк.

Сошла подошва от кроссовок,

Километраж он навернул

Под стать любому марафону,

Почти весь город обогнул.

Мигают звёзды с небосклона,

Во тьме ночной плывёт луна.

Добрался Ваня, но нескоро

До сквера одного, и там

В листве деревьев притаился.

«Что же со мною, иль мне снится,

Вот до чего довел дурман!

Ох, наконец-то образ скрылся,

Что шёл за мною по пятам…

И это только ведь начало,

Грядёт поганый отходняк,

Ох, только бы мне сил достало,

Зачем «солянку» взял, дурак!

Сейчас я дух переведу

И надо пиво пить скорее,

Я это в миг преодолею,

Я точно вывезу, смогу…

Накинул же петлю на шею!

Жив буду, коль не околею.»

Деревья шелестят листвой,

И ветер свежестью вздыхает,

Но вот порыв, за ним другой

И шум листвы не замолкает,

И говорят между собой

Деревья, листья, ветра вой…

В небе молния сверкнула,

Гром прошёлся по земле,

Всё затихло перед бурей,

И только голоса во тьме

С тоской о вечности толкуют.

Их шёпот переходит в рёв

Подобный дикости стихии,

Он плещет во́лнами из слов,

И разбивает воздух ими.

И что-то жуткое вокруг

Так пропитало всё пространство,

Что вся природа дышит часто,

Во всём, везде, немой испуг.

Извечный ужас, хаос древний

Во тьме беседует с собой,

И бесконечностью вселенной

Он давит, давит… «Что со мной?!» -

Вскричал Иван в поту холодном,