Тихо шелестит листва
На деревьях; всё прекрасно,
Всё – звучанье естества.
«Жизнь нам в дар дана, о чудо,
Сколько радости в тебе!
Вечно восхищаться буду
Я тобой; по нраву мне
Красота твоя и щедрость.
Как чудесно на Земле
Жить, дышать, мечтать и верить,
Вдаль по жизненной тропе
Устремляться в жажде света.
Пусть недолог этот путь,
Оттого он и прекрасен.
Жить в мгновении – вот суть,
Миг сей тлену не подвластен.
Не уйдет душа во мрак,
Будет в мысленном просторе
Вечно жить; есть добрый знак
В человеке; в его воле,
Сострадании, любви,
Боги свой оплот нашли.
Вечность равная мгновенью,
Всё вмещается в тебя!
Трепет чувств, поток мышленья,
Пониманье, что есть «я».
Кружит матушка-Земля,
Время вихрями несётся.
Знаю, всё это не зря,
Неспроста нам жизнь даётся…»
Шёл Иван, не замечая
Ничего вокруг себя,
Ум кипел не остывая,
Замки в воздухе творя.
Три часа этой прогулки,
Как секунда пронеслись.
Кровь в висках стучала гулко
Подгоняя током мысль.
Голод Ваня ощутил,
Вспомнил, что в живом он теле,
И в кафе заворотил,
Заказал себе тефтели.
Ест, скучает, кофе пьёт,
Зал пустынный наблюдает.
Вдруг, по имени зовёт
Его кто-то; не стихает
Чей-то голос: «Ваня, Ваня!»
Встал на теле каждый волос,
Сердце нервно барабанит,
Пусто, никого нет в зале…
С ужасом заозирался
Наш Иван по сторонам.
«Тьфу ты, видно показалось,
Пошумели где-то там
В кухне, или на подсобке.
Но ведь тихо… Бесы ловки,
Пакостят они везде,
Ох, с лихвой у них сноровки!
Пить пилюли перестал
И явилися на бал.
Ничего, вас в шею выпру,
Сам себя я наказал…
Больше года, или вру;
Нет, я трезв был больше года,
Ощущалася свобода,
Тут опять явились вдруг.
Неужель шизофрения
В самом деле у меня?
Протравил я мозг обильно.
Словно от свечи огня
Таял разум-воск,
Где ты, жизнь, прошла моя,
Как пошла в откос?
С восемнадцати ли лет,
Или с двадцати,
Волчий получил билет,
Взвыл я от тоски?
Детство, отрочество было
Ярким, жизнерадостным,
Юность с дымом уходила,
Как в тумане плавилась.
Эх, зачем поджёг траву
И иглу вонзил я в вену.
Грезил сказкой на яву,
Перешёл во тьму мгновенно.
Но, видать, и без того
Та болезнь во мне гнездилась,
С ядами лишь укрепилась,
И поехало, пошло.
Не шизоидный характер
Я в анамнезе имел,
Психопатом быть умел,
Не шизоидом; ну, хватит
Мне копаться в этой мгле,
Просветленья не настанет
В тусклом, выжженном угле,
Пусть во тьме он догорает…»
Ел Иван свои тефтели
И угрюмо размышлял,
Чувствовал усталость в теле,
Весь задор его пропал.
В частой смене настроений,
Как в пучине он носился,
Мчался в этой буре, бился,
Выплыть к суше не умея.
Вот звонит ему Мария;
Мигом, радостной волной
Ум Иванов окотило,
Бодрость вновь вступила в силу.
– Здравствуй, Маша,
Рад услышать я твой голос.
Ты мне, словно счастья чаша,
Рад я выпить, ты, мой тонус!
– Слышу я, Иван, что выпил
Ты уже с утра пораньше…
Хмелем ты себя насытил,
А спасибо, значит, Маше.
– Да, в кино нам не идти,
Буду душен перегаром.
Может лучше с пылом, с жаром
Веселей день провести?
Прогуляться по бульварам,
В парк какой-нибудь зайти,
Всё чудесно ведь на пару.
– Может быть, часам к шести
Буду я вполне готова.
– Неужели, что ж так скоро!
Мог бы я к тебе прийти
И сейчас, в сию минуту.
Ждать до вечера, вот скука,
Хочешь ты с ума свести
Ожиданием Ивана.
– Не люблю гулять я рано,
Впрочем, можно и к пяти.
– Темнота – друг молодежи,
Значит, в пять я у тебя.
День прекрасный и погожий,
Марья, ты мечта моя!
– Что-то слабо ты мечтал,
Мог бы сам мне позвонить.
– Я же, Маша, только встал…
И тебя не смел будить,
