Сон в красном тереме. Том 2 - страница 67



Мечется снег
По ступеням – туда и сюда…

Не успела умолкнуть Сюянь, как Сянъюнь, поставив на стол чашку, прочла:

Словно плывет,
А кругом прудовая вода.
Снега сиянье —
Как будто рассвет над землей…

Дайюй подхватила:

Входит он в ночь,
Словно звезд светящихся рой.
Доблестный муж
И в мороз не опустит меча…

Сянъюнь улыбнулась и продолжала:

Пусть снегопад
Государя развеет печаль![54]
Окоченевшего
Разве у дома найдут?..[55]

Следующие строки прочла Баоцинь:

Путник в мороз
Рад, когда предлагают приют[56].
В ткацком станке[57]
Нить случайно мы можем порвать…

Снова в игру вступила Сянъюнь:

Слезы-жемчужины
В море легко потерять![58]

Не дав ей окончить, Дайюй прочла:

Снег и печаль.
Затаенная дума грустна…

Но тут ее перебила Сянъюнь:

Мысль бедняка:
Где поесть бы да выпить вина?

На этот раз и Баоцинь не растерялась:

Долго для чая
Готовить из льда кипяток…

Сянъюнь не дала ей закончить, подумав, что так интересней играть:

И для вина
Нелегко разжигать огонек…[59]

Дайюй улыбнулась и перебила Сянъюнь:

Снежный сугроб
Сгреб метлой престарелый монах…

Баоцинь тут же продолжила:

И прослезился
При песне «О белых снегах»[60].

Захлебываясь от смеха, Сянъюнь что-то пробормотала.

– Что ты сказала? – спросили у нее.

Сянъюнь повторила:

В каменной башне
Журавль задремал без забот…

Дайюй, тоже едва сдерживая смех, прочла:

Кошка к теплу
Одеяла добротного льнет.

Смех заразителен, и Баоцинь с трудом прочла следующую строку:

Снег серебрится,
Как волны на белой луне…

Сянъюнь ответила парной фразой:

Дымка лазури
Блеснула на красной стене[61].

Ее примеру последовала Дайюй:

Снег с мэйхуа
Я глотаю[62]. Какой аромат!

Похвалив Дайюй за удачные строки, Баочай быстро произнесла:

Снег и бамбук,
Опьяненный, видеть я рад![63]

Баоцинь продолжила:

Утку и селезня
Узы роднят и в мороз…[64]

И снова Сянъюнь:

А на заколке
Узор изумрудный замерз.

И опять Дайюй:

Даже в безветрие
Снег все кружит и кружит…

Баоцинь быстро произнесла:

И без дождя
Все умоет и все освежит!

Сянъюнь так и покатилась со смеху. Остальные сестры, забыв, что и они участники игры, с интересом следили за состязанием и смеялись.

Наконец Дайюй успокоилась и спросила Сянъюнь, толкнув ее в бок:

– И твои возможности истощились? Ну-ка покажи, на что ты еще способна!

Сянъюнь, будто не слыша, продолжала хохотать, прижимаясь к Баочай.

– Если у тебя хватит таланта придумать еще что-нибудь на оставшуюся рифму, я готова во всем тебе подчиняться, – сказала Баочай, отстраняя Сянъюнь.

– Да разве я сочиняла стихи! – вскричала Сянъюнь. – Я просто защищала себя!

– Пусть тогда Баочай продолжает! – засмеялись сестры.

– Да угомонитесь вы, – произнесла Таньчунь, протягивая Ли Вань записанные на листе строки. Она считала, что все возможности исчерпаны.

Тогда Ли Вэнь решила блеснуть и произнесла:

Нашего времени
Радость запомнится впредь…

Ли Ци прочла:

Яо и Шуня
В стихах мы хотели воспеть![65]

– Хватит, хватит! – замахала руками Ли Вань. – Еще не все рифмы исчерпаны, но иероглифы в несвойственном им значении подставлять не годится!

Стали подсчитывать, у кого больше строк, – оказалось, у Сянъюнь.

– Это оленина ей помогла! – засмеялись сестры.

– Если каждую строчку оценивать по достоинству, то Баоюй снова окажется на последнем месте! – заметила Ли Вань.

– Не будьте ко мне так строги! – взмолился Баоюй. – Вы же знаете, что я не умею сочинять парные строки!

– Мы не собираемся больше тебя прощать! – заявила Ли Вань. – Вечно у тебя что-то не так: то рифма трудная, та ты ошибся, а теперь заявляешь, что не умеешь сочинять парные строки! Так не пойдет, мы непременно тебя оштрафуем! Только что я видела за оградой кумирни Бирюзовой решетки распустившиеся цветы красной сливы, и мне захотелось поставить в вазу хотя бы веточку. Но к Мяоюй я идти не желаю, уж очень она противная. Вот ты и сходи в наказание, попроси у нее цветов для меня.