Ох, и наломал бы он дров! Ведь ему только шестнадцать, и он совсем не готов, как Тимур, забросить учебу и повесить на себя заботу о семье. Ранний брак и появление ребенка точно не входили в его планы! Но его отношения с Лизой развивались слишком стремительно.
– Кажется, нам с тобой пора притормозить! – подмигнул Виктор ее фотографии и поставил ее на старое место. Впереди ведь и вправду уйма времени, зачем торопиться?
В комнату вошла мама.
– С кем это ты разговариваешь? – настороженно спросила она и поставила на стол поднос с ужином.
– Да так…
Сын неопределенно махнул рукой, но его счастливая улыбка была адресована фотографии, которую Валентина Гордеева старательно припрятала, как только в июле за сыном закрылась дверь. Возвращение портрета этой легкомысленной девчонки совсем не порадовало хозяйку. Она напрасно надеялась, что снимок останется пылиться среди книг, и ее Виктор забудет о существовании какой-то там Лизы!
Сын был единственным смыслом существования Валентины Гордеевой, потому что кроме него у нее никого и не было. Бывший муж наслаждался обществом молодой жены, которая, по его словам, собиралась подарить ему нового ребенка. А Валентина все чаще чувствовала себя совсем одинокой. Вот и Витю, глядишь, окрутит какая-нибудь девица – только она сына и видела! Из-за затаенной на всех мужчин обиды от Валентины иногда доставалось и Виктору, но чаще она окутывала его своей ревнивой заботой, поощряя стремление сделать карьеру и не одобряя увлечений типа Лизы Лучинской.
– Витя! Тебе учиться надо, а не любовь крутить! – упрекнула она сына, многозначительно указав взглядом на портрет кудрявой девушки. – Ты должен помнить, что у тебя впереди выпускной класс, а потом вступительные экзамены…
– Знаю, знаю, – отмахнулся Виктор от старой песенки. – Разве ты дашь мне забыть об этом?
Глаза мамы в момент наполнились обиженными слезами.
– Не смей так со мной разговаривать! – всхлипнула она. – Я все-таки твоя мать и, между прочим, не бросила тебя, как папочка! Ему-то до нас и дела нет, а я всегда… все для тебя…
Виктор знал, что мама разбередила свою любимую рану, и теперь остановить ее будет совсем непросто. И он сделал то, что в таких случаях срабатывало всегда: обнял ее и погладил по волосам.
– Ну, не надо, мам! Ты у меня самая замечательная.
Из-за плеча сына Валентина скосила глаза на фотографию улыбающейся Лизы и торжествующе подняла брови. Вот! Пока что сын принадлежит ей! Ей одной!
– Кстати! – как бы невзначай сообщила мама. – Власта Эрастовна мне рассказывала, что постоянно видит эту твою… Лизу в компании двух молодых людей. Я не помню… Она называла фамилии… Кажется, один из них играл в вашем скандальном спектакле Фисбу!
– Задорин и Клементьев, – сразу понял Виктор, отпуская маму, и попытался чем-то оправдать Лизу. – Они ее друзья.
Попытка получилась неубедительная, потому что Гордеев и сам верил в это с большим трудом. Раздражение и досада, прозвучавшие в голосе сына, не укрылись от маминого внимания.
– Милый мой! – покачала головой Валентина. – Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы! Только любовь… да и то – далеко не всегда!
В школьном дворе толпились выпускники, первоклашки и их родители. Для 10 «В» линейка на 1 сентября была в этом году последней, и это придавало мероприятию торжественности. Прочесывая отдельно стоявшие группы людей в поисках своего класса, Виктор столкнулся с Властой Эрастовной, которая так, между прочим, упомянула, что надеется на его более серьезное отношение к учебе и «даже не допускает мысли, что он ее разочарует». Пф! Замучила она его своими наставлениями!
