Этот разбойник звался Одноглазый Ксилофон. В свое время его исключили отовсюду, откуда только можно было исключить, потому что его вечно что-нибудь раздражало. А раздражение свое он скрывать даже и не думал. Не нравился ему, к примеру, школьный звонок, так он лез на стену, вырывал звонок со всеми проводками и потом яростно топтал его на полу. Одноклассники в музыкальной школе страшно боялись вывести его из себя, ибо тогда он становился неуправляемым. В такие минуты из его единственного глаза сыпались искры, и не какие-нибудь, а настоящие. Старушка-ксилофониха, у которой он снимал комнату, выгнала его, когда он случайно спалил ее курятник. А однажды, по его милости, сгорел дом музыкальных собраний.
В общем, Одноглазый Ксилофон был типичным изгоем. Даже в разбойничьем притоне его побаивались. Однако, при всех его бандитских достоинствах, у него имелся один крупный недостаток: Одноглазый Ксилофон не сразу понимал, откуда исходит звук. Это-то и спасло Бара. Когда он откатился на порядочное расстояние и застрял макушкой в песке, то предпочел не шевелиться. Его тарелки испуганно замолкли, что им надлежало сделать гораздо раньше. Бар был вне себя от злости. Как он продолжит путь? Ведь, кроме разбойников, в пустыне живут дикие звери, таятся в земле смертельные воронки и бездонные дыры! Свернешь с дороги – и твоя песенка спета. А ему рано или поздно придется свернуть, чтобы не попасться в лапы к злодеям.
Скрестив руки и метая рассерженные взгляды в сторону Одноглазого Ксилофона, Бар торчал из земли, как куст, ногами к звездам. Торчал и злился. С дороги до него доносился скрежет, кряканье клаксона и ругань, от которой у диких зверей, бродивших по округе, шерсть вставала дыбом. Все звуки вместе составляли чудовищную какофонию. Неудивительно, что другой бандит по кличке Дырявый Камыль, у которого был тонкий, музыкальный слух, разнервничался и поспешил надавать Ксилофону тумаков. С собой он прихватил целую банду.
Ну и заваруха тут началась! Искры теперь сыпались из глаз у всей честной компании. Поднялась пыль, слышались ожесточенные крики. Дырявый Камыль дубасил по Одноглазому Ксилофону, как ни один ксилофонист в мире. Разбойник Сурнай, который всегда был не прочь пересчитать косточки своим дружкам, истово колотил Дырявого Камыля отвалившейся выхлопной трубой, когда тот давал себе передышку. Еще трем злодеям вздумалось заняться дележом машинных запчастей, и на этой почве у них разгорелась ссора. Бар получил поистине королевское наслаждение, наблюдая за сварой издалека. Его, к счастью, никто не заметил. Когда пыль улеглась, а разбойники разбрелись восвояси, он перекатился на ноги, выбил песок из ушей и на цыпочках подкрался к дороге. От его начищенного автомобильчика остались лишь винтики да гайки. Утащили даже колеса.
– Погодите-ка… – Бар прислушался.
Если кто-то скажет, будто музыкальные инструменты не имеют понятия о том, что такое мороз по коже, он сильно ошибётся. Потому как Бар был сделан из настоящей телячьей шкуры. И сейчас он явственно ощутил, как по его спине побежали мурашки.
Кто-то хрустко топтался совсем рядом с ним. И тихонько постанывал. Тот, кого Бар поначалу принял за очередного бандита, оказался всего-навсего ослом. Причем ослом, основательно заморенным и истощенным. Удивительно, как он до сих пор не издох.
– Откуда ты такой взялся? – изумленно спросил Бар. – Неужто разбойнички?..
