Тут он вспомнил, что один из негодяев (среди своих он, вероятно, считался чудаком) приехал верхом на осле. И точно, на шее у ишака болталась деревянная табличка, на которой значилось: «Собственность Сурная. Кормить морковкой строго по расписанию».
Бар решил не углубляться в выяснение вопроса, откуда в пустыне морковка. Одно он знал абсолютно точно: на морковке далеко не уедешь. А сухими травами да кактусами, каких в пустыне росло предостаточно, сыт не будешь. Бар похлопал осла по спине.
– Я-то продержусь без воды и еды хоть год, а вот ты… Ты уже одним копытом, почитай что, в могиле.
Сначала он тянул осла за уздечку, однако результатов это не принесло. Упрямая скотина упиралась и ревела, точно ее вели на убой. В конце концов, уздечка не выдержала и порвалась. Бар на ее месте сделал бы то же самое. Если бы не жалость, он бы уже бодро шагал к городским воротам… Или послужил бы обедом какому-нибудь голодному шакалу. Если что и отпугивало диких тварей, так это, наверное, ослиный рев. Он и на рев-то похож не был. Ну, точь-в-точь пароходная сирена!
В город Ре Бар отправился не из пустого каприза. Там у него жила сестренка Дойра, которая отличалась непоседливостью и с каким-то болезненным рвением выискивала чудеса в обыденных мелочах. Ей совсем недавно исполнилось сто лет – по человеческой мерке все равно, что десять. В таком возрасте все порядочные Дойры уходят из дому и начинают странствовать – а она не ушла. Бросают вызов устоявшимся обычаям – а она не бросила. Бар в ее годы уже гордился своей самостоятельностью, а что она? Она по-прежнему сидит в ногах у своей матушки и играет с тряпичными куклами. Капли росы на листьях Дойра называла слезами Царицы-Ночи. А круги на глади пруда принимала за сигналы бедствия, обращенные исключительно к ней, и нередко в таких случаях бросалась в воду, чтобы освободить «дух пруда» из плена. В общем, Бар совсем не горел желанием встретиться с нею снова. Но он и без того слишком долго не навещал свою семью. Он знал: первым делом его пристыдят и нотаций прочтут на десяток лет вперед. А потом дед-старожил примется за семейные альбомы с фотографиями. Станет расписывать, каким был отец Бара, когда уходил на войну, в мир Людей. Бар часто слышал от деда о мире Людей, но никогда не принимал его слов всерьез. Басни, думал он, басни – и ничего больше. Ведь с войны его отец так и не вернулся, и Бар подозревал, что от него просто скрывают позорную истину.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
