– Аленушка, детка моя, пошутили, и хватит, возвращайтесь, – холодно и важно произнесла старуха.
– Милостиво благодарим вас, но вынуждена отказаться от заманчивого предложения, – расшаркалась я в ответ.
– Ладно. Давай встретимся и поговорим. Только без сына. Незачем ему вникать в наши дамские секреты.
– А нам есть о чем говорить? – я была искренне удивлена.
– Конечно, есть. У нас сейчас много общего. Давай встретимся через час у нашего магазина в кафетерии, – и Серафима положила трубку.
Я завороженно смотрела на телефон.
– Что такое? Что она сказала? – заволновался Алексей.
– Леш, быстренько сообрази, со своей хваленой логикой, какие такие у меня с твоей матушкой секреты могут быть? Она на встречу меня пригласила.
– Пойдем. Мама все-таки…
– Без тебя, – сделала я упор.
– Хорошо. Без меня так без меня, – недоуменно пожал он плечами…
Алена передернула плечами и замолчала. Маша убрала тарелку и промокнула пациентке губы.
– Сейчас мы поудобнее устроимся, и я поставлю вам капельничку, – ворковала медсестра, поправляя подушки и одеяло. – И что, вы помирились со свекровью? Нашли компромисс?
– О да! – усмехнулась Алена Александровна. – Компромисс… Это когда неудобно ни тебе, ни мне, но мы принимаем договоренность, чтобы нам было плохо примерно поровну. Я не хотела компромисса, я хотела счастливой семейной жизни… Так мне казалось…
– Так что же было дальше? – спросила Машенька, ставя капельницу.
– Дальше, – чуть поморщилась женщина, когда игла вошла ей в вену, – дальше…
С залитого солнцем бульвара я вошла в полутемный кафетерий. Серафима, как всегда при полном параде, уже сидела за столиком, перед ней стоял нетронутый стакан с соком.
– Здравствуй, детка, ты плохо выглядишь. Садись, – царственным жестом она указала мне на стул напротив.
– Это у вас семейное? Подмечать и озвучивать недостатки? – кивнула я. – И вам не хворать, Серафима Андреевна. Я вас слушаю, – усаживаясь поудобнее, позволила себе поерничать. – О каких секретах идет речь?
– Тихоня-тихоня… А тут вдруг такая язвительная стала, – огорченно покачала головой свекровь. – Я всегда знала, что ты не так проста, какой хочешь казаться.
– Давайте сразу к делу, – перебила я, – времени мало у меня, к врачу сегодня.
– К врачу, – обрадовалась старуха, – это хорошо, это правильно. Я хочу поучаствовать. Это вот тебе.
Она подвинула мне конверт.
– Это что? – не двинулась я с места.
– Ну как что? Это деньги. На аборт, – продолжала радоваться она. – Какая же ты молодец, все поняла. Не сразу, конечно, молодость, что ж поделаешь, но поняла же.
– Что я поняла? – я решила уточнить, цепляясь за последнюю ниточку той самой надежды на порядочность собеседника.
– Ты же поняла, что вы с моим сыном не пара. Ты не сможешь с ним жить и решила избавиться от ребенка. И потом отпустить его? Ведь так? У него есть отличная партия, Катюша, такая девочка…
На ее лице было детское ожидание чудес, близкого осуществления мечты, а вот моя надежда лопнула со звоном хорошо натянутой струны.
– Вы ошибаетесь, – борясь с тошнотой и головокружением, механическим голосом произнесла я. – Это я с вами жить не могу и не хочу, а с Алексеем у нас все отлично. Да, и к врачу я иду на плановый осмотр. Прощайте.
Я встала и как во сне пошла к дверям, мечтая только побыстрее выйти на воздух. В дверях столкнулась с Лешкой. Он, оказывается, не смог побороть любопытство, пошел за мной, и сейчас в ярости подскочил к столику, и начал что-то громко кричать в лицо своей испуганной мамаше. Я вышла на улицу и пошла вдоль дороги, делая глубокие вдохи. Воздух, казалось мне, стал липким и вязким и никак не хотел вдыхаться. Голова сильно кружилась. А потом я проснулась в больничной палате…
