Сонджу - страница 18

Во дворе Вторая Сестра велела служанке отвести детей куда-нибудь поиграть. Вскоре после этого она пришла на веранду и села рядом.

– Выглядишь задумчивой. Трудно освоиться в такой семье, да? – Она протянула руку вперёд. – Я бы хотела уехать отсюда в город. Куда угодно, где я смогу жить просто с мужем и детьми.

Уронив руку на колено, она тяжело вздохнула.

– Знаю, этому не бывать. Свекровь сказала мне, что тело и душа женщины принадлежат семье её мужа, как только она выходит замуж, – она покачала головой. – Всё принадлежит мужу – дети, имущество, решения – всё.

Сонджу подтянула колени к груди.

– Иногда я думаю, что если бы родилась бедной, то могла бы работать, пока не стёрла бы ногти в кровь, чтобы заработать собственные деньги и жить так, как хочу. Нелепо мечтать об этом, да? Жить так, как хочется…

Вторая Сестра поджала губы и сказала:

– Даже мужчины не могут сами выбирать свою жизнь. Они делают то, что велят им родители.

– И всё же у мужчин гораздо больше свободы и привилегий, чем у женщин.

– Это правда, – сказала Вторая Сестра, кивая.

Затем Вторая Сестра рассказала о том, как муж Сонджу постоянно засыпал на уроках, когда был в средней школе, и просыпался от удара кнута: над ним с неодобрением нависал хозяин Большого Дома. Клан очень ревностно относился ко всему, касающемуся семьи, и образование дало новому поколению мужчин возможность выгодно жениться и добиваться уважения в обществе.

– Они верят в хорошие гены. Ты ещё услышишь, как они говорят: «Одна неправильная женщина портит три поколения». Мы с тобой просто соответствуем их требованиям. – Вторая Сестра рассмеялась, но смех этот звучал невесело.

После этого разговора Сонджу стала представлять, как стареет в окружении семьи мужа и становится ещё одной Второй Сестрой. Или, того хуже, Первой Сестрой. Сонджу заметила, что несмотря на свои милые улыбки и вежливые слова на публике, наедине Вторая Сестра вела себя очень оживлённо, особенно когда жаловалась на то, что застряла в этом доме. С другой стороны, Первая Сестра замкнулась в своём молчании, весь день стоя на кухне на одном и том же месте и занимаясь одной и той же работой. Сонджу гадала, всегда ли Первая Сестра была такой, или её изменила жизнь. К Первой Сестре должны были относиться с уважением, поскольку она была женой первого сына, но этого уважения она не получала. Её почти невозможно было отличить от крестьян или прислуги. Эта угрюмая женщина медленно двигалась, носила невзрачное традиционное платье из муслина, очень редко говорила, и к ней редко обращались.

Иногда Сонджу ловила на себе её взгляды, бросаемые украдкой. Когда их глаза встречались, эта неловкая женщина тут же отворачивалась. Каждый раз Сонджу при этом чувствовала смутный дискомфорт от того, как по-разному с ними в семье обращались.

Однажды, закончив с вечерней работой раньше обычного, Сонджу взяла Первую Сестру за руку и отвела её на веранду.

– Первая Сестра, посиди со мной. Я так мало о тебе знаю. Расскажи о своём муже. Каким он был?

Первая Сестра затеребила свою муслиновую юбку. Опустила голову:

– Гм-м, тут особенно нечего рассказывать…

Она взглянула на Сонджу. Та кивнула, поощряя её продолжить.

– Я не успела хорошо его узнать, – сказала она наконец. – Сразу же после свадьбы… меня на год отправили в школу-интернат в Сеуле.

– Что произошло после твоего возвращения?

– Гм-м… мой муж много путешествовал по работе. Когда он приезжал, его родители… На меня времени не оставалось. Такова уж жизнь в браке. Да, такова…