– Давай возьмем лошадей для поездки, – сказал отец, спускаясь по ступенькам. – Я хочу добраться до ущелья до наступления темноты.
Я поднял свою сумку и последовал за ним по протоптанной тропинке, которая вела в сторону конюшен. Он петлял по развалинам, стараясь не попадаться на красные метки. В некоторых местах земля была неустойчивой, чтобы идти по ней.
Конюшни были не более чем половиной здания, слишком крепкого, чтобы рухнуть. Передняя стена отсутствовала, что идеально подходило для оборудования нескольких стойл для животных. Меня обучали верховой езде, но прошло уже довольно много времени с тех пор, как я ездил на лошади последний раз.
Отец нанял нам пару: мне кобылу средних размеров с белой полосой на светло-коричневой шее, а ему жеребца с темной шерстью и еще более темной гривой. Мы привязали снаряжение, сели в седла и медленно вышли на свет.
Отец повернулся в седле:
– Смотри, чтобы твоя лошадь не сбилась с пути. Если мы попадем в одну из этих невидимых разломов-раковин, Рогпер получит желаемое.
Я кивнул и крепко сжал поводья. Это была моя удача. Мой шанс наконец-то отправиться в свое первое великое приключение, и я умудрился бы разбиться насмерть еще до того, как покинул город, если бы моя лошадь наступила в разлом-раковину.
Остаток утра мы потратили на то, чтобы сориентироваться в развалинах города. Оказавшись в безопасности на другой стороне, мы обогнули участок, предназначенный для сельскохозяйственных угодий. Тех жителей, кто не готовился стать воином, то ли из-за слабости, то ли из-за недостатка способностей, а может, потому что у них отсутствовало желание, набирали для помощи в выращивании урожая, необходимого для пропитания живущих внизу. Земля вокруг нашего дома была каменистой и труднопроходимой, но мы, соноканцы, никогда не отступали перед вызовом. То, что нам не удавалось вырастить самим, мы покупали у крестьян, которые продавали выращенные ими продукты.
Далеко на западе в небо поднимался дым от пепельной горы, ясно напоминая о власти, которую она имеет над этой частью Сонокана. Она горела днем и ночью, питая потоки лавы глубоко под городом. Некоторые говорили, что если она когда-нибудь вспыхнет снова, то это приведет к концу всего живого в его окрестностях.
Мы быстро добрались до перевала. Солнце все еще висело над горной грядой позади нас, когда мы остановились у небольшой рощицы, приютившейся у отвесной скалы, последнего оазиса перед входом в невероятный проход через северные горные высоты.
В тени деревьев последние лучи солнца не оказывали на нас значительного влияния. Я был благодарен за возможность наконец-то снять свои очки и позволить глазам привыкнуть к полумраку.
Отец спешился и пошел разбивать лагерь. Я соскользнул со своей большезадой кобылы. Мы привязали лошадей, я выкопал небольшую ямку для костра и набрал достаточно дров, чтобы хватило до утра. В воздухе что-то щелкнуло, и я придвинулся поближе к огню, наблюдая, как отец медленно тушит капусту, лук-порей и несколько кусочков нарезанного мяса в нашем маленьком котелке.
Костер умиротворяющее потрескивал, где-то вдали слышалось ночное пение стаи волков. Это были завораживающие и одновременно пугающие звуки. Нам нравилось их слушать, но больше нравилось, что они оставались на расстоянии от нас.
Отец закончил помешивать пищу, и я протянул ему свою миску, чтобы он наполнил ее. Он зачерпнул изрядную порцию и замер, ковшик был на полпути к моей миске и его содержимое капало на угли внизу. Я огляделся по сторонам.
