Все детство дочек ими занималась только мама Анна. С Соней и ее младшей сестрой отец Антон общения избегал. Играл без желания, в основном по принуждению жены.
***
Красавица жена, которая родила ему двух дочерей и ежедневно была занята заботой о доме и семье, служила мужу-тирану визитной карточкой. Появляясь в обществе, они непременно производили неизгладимое впечатление. Анна не умела быть светской, но хотела, чтобы ее принимали. Желание влиться в коллектив не пропало с годами, а, наоборот, усилилось. Теперь у нее была профессия, муж, дети – как у всех. Тем для разговоров прибавилось, а это значило, что люди обязаны были принять ее. Общество, которое собиралось на танцах, юбилеях и свадьбах, Анна считала высшим для себя: врачи, военные, учителя, продавцы. Все они одевались и выглядели, как кинозвезды: яркие, неприступные и, на первый взгляд, культурные. Блеск и лоск, местами фальшивые, чего Анна по неопытности разглядеть не могла, манили девушку из деревни. Она хотела быть хотя бы не хуже всех, не понимая, что ее душа была намного возвышеннее, чище. Словно ребенок в магазине игрушек, смотрела на происходящее вокруг с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом, неосознанно дыша редко и поверхностно, будто обычный вдох-выдох мог вспугнуть происходящую вокруг «магию». Чтобы быть красивой, ей не нужно было краситься. Чтобы выглядеть стройнее, ей не приходилось пользоваться утягивающим бельем. Чтобы ее волосы выглядели потрясающе, их нужно было просто расчесать. Таким образом Анна выглядела потрясающе ежедневно, ежечасно, ежесекундно, что никак не импонировало местным женщинам, которые боролись за мужчин изо всех сил, прибегая к известным и выдуманным авторским хитростям.
Звездные леди таких вечеров выглядели совершенно иначе: сто слоев косметики на лицах, сквозь прекрасные вечерние наряды проступала вся анатомия нижнего белья, волосы испорчены бесконечными перекрашиваниями и химическими укладками. Женщины смотрелись ярко, но в то же время будто становились экспонатами. И отнюдь не музея искусств. Собиравшиеся «высшие» позволяли себе грубые слова, спиртное лилось рекой. Громкий, визжащий и местами истеричный смех женщин иногда заглушал музыку. За этим смехом Анна не видела недовольства самими собой. Окружающие изо всех сил напускали на себя вид счастливых и радостных людей.
Анна то и дело замечала, как некоторые дамы, в том числе замужние, бросают пылкие и томные взгляды на мужчин, часто не обращая внимания на статус «женат». И что самое удивительное, те отвечали им воздушными поцелуями, подмигиваниями, недвусмысленно облизывали губы. Анна не могла понять, что сделать, чтобы с ней стали общаться так же. С белой вороной беседовали только несколько учительниц, которые у «высших» считались старыми девами. Зато они не грубили, общались воспитанно, почти не употребляли алкоголь и цитировали великих классиков. Все они были старше, и Анне с ними было уютно и спокойно, но до тошноты скучно.
Антон же на таких мероприятиях вел себя вызывающе. Чтобы не пускаться в долгие объяснения, можно сказать, что был в числе тех, кто посылал поцелуи и облизывал губы в ответ на пылкие взгляды. Будто временно лишался статуса «семейный человек» и забывал, что у него есть дети и жена, которая присутствует на этом же вечере. Женщинам из высшего общества было жаль Анну, словно людям, которые узнаЮт, что сейчас утопят очередную партию котят или щенков, но прекращать свои игры они не собирались. Анна видела, что Антону нравятся раскованные, в некоторой мере распущенные женщины, поэтому изо всех сил стремилась туда – в мир «звезд». Но ее душа сопротивлялась этому, подсказывая, что мягкая сторона мать-и-мачехи не может стать другой, даже если захочет. Разве только вывернется наизнанку и погибнет.
