– Пошли с нами по магазинам, а то мы боимся чурок этих. А если с мужчиной будем ходить, они приставать не будут.
Отчего же не помочь почти соотечественникам. Да и жена при слове «магазины» оживилась. Согласился. Вечером собрались и пошли в город.
И впрямь не пристают. В магазинчике подошёл один:
– Твои?
– Мои, – говорю.
– Все три?
– Все три.
– Ай, молодец, – улыбается араб. – Только детей мало.
Вот и пойми его – то ли пошутил, то ли серьёзно поверил.
Соседки затариваются какими-то маечками, полотенцами. Дети зевают и ноют, я в состоянии дзена (мужчины, которые ходят с женами по супермаркетами поймут). Моя тоже что-то присмотрела, уже тащит добычу в примерочную.
Но в следующем магазине я уже пожалел, что согласился. Пока меряли маечки, малой пробежал по полочкам с сувенирами. И начал что-то тырить по мелочи. Воровато озираясь, сунул в карман пару металлических брелоков, какой-то магнитик, миниатюрную статуэтку.
Причём вор из него пока никакой, опыта толком нет. Я его действия вижу, продавец тоже всё это безобразие видит, не дурак. Но почему-то игнорирует. У них к детям вообще какое-то особенное отношение. Думает видно счёт за ворованное в стоимость маечек включить, чтобы внакладе не остаться. Или не хочет скандалить из-за грошовых побрякушек.
Соседки набрали по вороху маечек, яростно поторговались с арабом, вышли довольные.
