Кстати, о книгах. Я тут всерьёз увлекся философией – немецкой и французской особенно – сверх учебной программы. Перед сном прочту хотя бы пару страничек.
Короче, гудбай.
Прощаемся…
Вечер, 7 ноября. Джон приехал!
И прям-таки на годовщину Великой Октябрьской революции. Надо же такому случиться!
Хотя, это даже прикольно оттого, что символично получается: планы у Джонни революционные. Он своим оптимизмом заряжает с первого слова. Даже не верится, что тогда, в начале года, в Рифах он был таким потерянным…
Скоро вечер, 26 декабря. Рождество продолжается!
Вчера выступил в Рифах на рождественском сейшне. Джон специально так вся организовал, чтобы для моего сольного выступления было минут 15.
– Нет, братишка, не буду я тебе подыгрывать, – «обрадовал» он меня за пять минут до выхода. – Считай, что экзамен сдаёшь. Выжми из своего голоса многоголосие, а из гитары – мини-бэнд. Только так мы сможем тебя достойно представить на кастинге у Мартина.
Эх, ма… В новых ритмах жизни я совсем забыл про этот кастинг. Значит, его с лета перенесли на зиму?
– Да, – подтвердил Джон. —Труба зовёт! Послезавтра едем в Москву. Кастинг будет 29-го. А в новогоднюю ночь шоу будет – споют все те, кто прошёл кастинг: в одной программе со звездами.
Отвечая на мой трижды вопросительный взгляд, он уточнил:
– Планируется, что будут группы Браво и Воскресенье, Владимир Кузьмин, Лариса Долина и… некая Алиса Форте.
Когда он называл первых из этого перечня, я думал о том, как хорошо, что у заочников сессия стартует 4 января. А когда услышал магическое для меня «Алиса Форте», был готов сию же минуту выйти к публике и выжить все соки, все краски из своего голоса и своей гитары. Даже чуть было не услышал, как Джон закончил перечень звёзд:
– А из зарубежки должны быть Smokie – любимая команда Мартина.
В общем, в Рифах спел и сыграл я на одном дыхании. Это было самое лучшее выступление в моей жизни. А медлячок, сочинённый мной под магией чувств к Алисе, ввёл меня в такой транс, что я ощутил её присутствие тут, в кафе…
Кстати, о Рифах. Эта кафешка скоро станет ночным клубом. Так сказал вчера Джон. Аргумент – клубный бизнес закручивается. В Москве уже больше десяти клубов открылось… А наш Джон – это ходячее музыкально-информационное агентство.
Кстати, о Джоне… После моего выступления ко мне подкатили двое типа продюсеров и предложили организовать запись моих песен в какой-то крутой (я впервые услышал это описательное слово в подобном контексте, поэтому спутал его с «крытой») прибалтийской студии, название которой… Сейчас не вспомню. Я уж было уши-то и развесил. Но… Бдительный Джон отогнал от меня сомнительных дельцов и произнёс такие вот сильнейшие слова:
– Алекс, помни: нет на постсоветском пространстве частной студии звукозаписи круче – и по защите авторских прав, и по качеству оборудования – той, что будет очень скоро у Джона. А во-вторых, ты, братишка, – мой клиент номер один. И я тебя никому не отдам. И никогда не предам. Сечёшь?
Я, разумеется, и сёк, и просёк. А он залился заразительным смехом и добавил:
– Блин… Блин-олади, ха-ха-а-а!.. Я тут тебе сейчас высказал, словно девица в любви объяснилась. Считай это братанством— и творческим, и общечеловеческим.
После таких слов я мог сделать только одно – обнять друга. Чуть слезу не пустил.
На этой мажорной ноте, перешедшей в минор, буду заканчивать. Чёт я расписался, как тот Лев Толстой. Забот-то теперь стало с этим кастингом – выше крыши. Завтра утром в Москву.
