Читать онлайн Виталий Бабич - Сопереживая. Две повести о музыкантах

Итак, спокойно, Алекс, устраивайся поудобней в своём холостяцком гнезде. Расслабься. Ставь перед собой свой любимый зелёный чай и – вперёд.

Итак, чай уже готов. И я уже готов. У меня три дня свободных, если не считать выходных. Неожиданная форточка… Кстати, Форточкой называл Джон её – Алису Форте… Итак, я должен успеть весь дневник перечитать за три дня (другого времени на это не будет) и переосмыслить свои чувства к звёздной леди перед встречей с ней.

Полный вперёд! То есть назад, в прошлое. В общем, читаю…

Утро. 16 августа 1990 года.

Во, блин, новости. Вчера, оказывается, Цой того… В общем, не стало его.

Мы с ребятами не так, чтобы фанатели от Кино, но уважали сильно. А некоторые песни даже любили слушать и переигрывать… Хотя, если бы и дальше Айзеншпис эту группу раскручивал, то и мы, возможно бы, зависли на Цое вплотную.

Короче, я потрясён. Какая-то нелепая авария – и Вити нет… Я от стресса даже этот дневник вести начал. Хотел и раньше свои мысли непустомельные записывать, но руки не доходили. И вот, видать, дошли…

Цоя больше нет. Не верится…

Что будет теперь с Кино?

Эх, пока больше мыслишек интересных нет.

Прощаемся.

Вечер того же дня.

Влад и Кирюха агитировали всех остальных рвануть завтра в Ленинку (это мы так Ленинград называем) на похороны Цоя. Но мы ведь хотели тут, в Минске, на студию подкатить, пробничек сделать. Когда нас ещё нахаляву к самому Клаусу пустят?.. Кэт напомнила, что Клаус не обещал стопроцентной халявы. В общем, отсутствие единой позиции привело к появлению оппозиции. Чуть было не поссорились, как детвора какая-то.

Я предложил жребий тянуть. Потянули… Выпал Ленинград. Завтра в семь утра едем.

Короче, спокойной ночи! Прощаемся.

* * *

Я отвожу взгляд от своих записей и улыбаюсь. Улыбаюсь, словно этому энергичному двадцатилетнему парню с ещё не длиннющей шевелюрой… Какими же мы всё-таки были… не то, чтобы наивными. Были односторонними что-ли. Одномерными. Смотрели на мир своими крутыми очками, которые оказывались, как ни крути, розовыми. Искажёнными. Одномерный взгляд всегда искажает действительность. Ведь сама-то она многомерна. То бишь складывается из нескольких реальностей. И тем больше реальностей распознано человеком, тем более он продвинут. Крут!.. Вот в чём подлинная крутизна-то.

Но это я теперь могу так легко выразить суть сложнейших процессов – философствовать от души. А в те годы, и даже ещё лет пяток назад душа моя блуждала, увы-с, в потёмках. Хотя… Конечно, были проблески. Были даже часто. Во мне странным образом уживались два человека. Один какой-то многослойный: романтический, но дерзкий, импульсивный; он же открытый, но наивный и непостоянный. Второй многонадёжный: вдумчивый, анализирующий, созерцательный, уравновешенный, но порой закрытый… Это, видимо, только теперь во мне смешалось-утрамбовалось всё самое лучшее от двоих «персон». Это дело времени. А по сему не осуждай себя, прежнего.

Не осуждай! А раз начал читать, то читай и обобщай. По-философски, плис. Окей?

Окей! Не стану осуждать и даже стыдиться, когда буду читать в своём дневнике (а эти страницы будут уже скоро) о перипетиях, связанных с неотразимой Алисой Форте… А знакомство с ней как раз и состоялось после того нашего взбалмошного вояжа в Питер.

Что я написал про это?.. Очень мало чего написал. А из написанного мало чего толкового. На толковом, помню, я не мог сосредоточиться и в дороге, и в самом городе Петра и Володи (Ленина то бишь), ведь впечатления были не ахти какие. А по возвращению в Минск начался новый этап, и было как-то не до дневниковых записей.

Так что же тут про Питер, который в ту пору ещё Ленинградом звался?..

Вечер, 17 августа.

Блин! Что за обломы? Сначала информация о времени похорон Цоя оказалась у нас неточной, затем сквозь всю эту толпище звёзд, фанов и сочувствующих мы так и не пробились к гробу (и был ли вообще в этом для нас большой смысл???), так ещё и на вечерний поезд не успели билеты купить. А теперь ещё и с ночлегом проблемка нарисовалась. Полный капец… ещё чуток – все расплакались бы, как младенцы, без мамки под боком. Тут Джон нам всем сопли утёр и сообразил, что встречу деловую можно организовать с одним кентом, который молодые группы продвигать пробует. Да вот только его в Ленинграде не оказалось. Короче, полупанки из Минска оказались тут, в северной столице СССР, в большой жо…

Почему полупанки?.. Потому что лабаем в основном-то непонятный, лихаческий музон. Да и одеваемся так, словно под панков косим. Ещё таких пару обломов и, чувствую, панк станет нашим образом мыслей и нас с головой накроет.

Когда шли на вокзал, чтобы там переночевать, Кэтрин сказанула мысль: мол, зря мы группу свою назвали «Барьеры», теперь нас одни преграды и преследуют.

– Ладно, – ответил я. – Назовёмся по-другому.

– И как же, – промямлили хором Влад и Кирюха.

– Драйверы! Подходит?

Всем понравилось. Поспорили о значении этого слова из области электроники. Сошлись на мнении, что звучит оно очень даже динамично и современно. А Джону, выпускнику радиотехнического института (да к тому же неплохо владеющему английским), понравилось даже больше всех.

– Гениально, Алекс! Ты у нас самый словонаходчивый, – улыбнулся он, хлопая меня по плечу. – Драйвер – это ведь напрямую с компьютерным софтом связано. Я об этом на днях в журнале читал американском.

Это и была единственная приятная тема за день

Ну, а больше новостей нет. Всё, завтра рано-рано отсюда линяем.

А пока – баста, прощаемся…

* * *

Я откладываю дневник, вспоминая всё, что осталось невысказанным между этих строк…

Предвкушение первой встречи с Ленинградом, к тому же овеянной проводами легендарного Цоя в мир иной, горело во мне, да и в моих друзьях, звездой по имени Солнце. Мы ждём перемен – таким был девиз молодого поколения перестройки, гласности и ускорения. А эталоном всего подобного были и оставались они, два главных города Советского Союза – Москва и Ленинград. Отражалось сие и на музыке, как бы мы не пытались и тайно, и явно восхищаться зарубежными кумирами.

В этот мегаполис приехали мы с глазами Романтиков, Последних героев, а уезжали, как… потерянные среди огней Большого города. Эх, романтика!.. Она грела душу.

Но одной романтикой сыт не будешь. Что мы, группа «Барьеры» из Минска, представляли из себя такого интересного, чтобы предлагать своё коллективное творчество местным составителям блюд музыкальной кухни?.. Это нам тогда казалось, что наши песни собственного сочинения и их исполнение – всё это безупречно на процентов девяносто. Но… на столько процентов могла быть безупречной лишь наши молодость. А если говорить о качестве?..

Если говорить о качестве песен, то надо вспомнить про каждого из нас. Кэт пела всегда эмоционально, но на плохо поставленном дыхании, поэтому не дотягивала высокие ноты, и вибрато её было местами каким-то сдавленным. Такова проблемка некоторых вокалистов даже на профессиональной сцене. Кирюха, наш басист, при наличии большой дозы вдохновения мог выделывать на своей борисовской басухе такие финты, что даже Роджер Уотерс из Pink Floyd позавидовал бы. Вот только когда наш самородок слишком увлекался своими финтами, его заносило-уносило, и он слышал только себя самого. А вот Влад был его полной противоположностью: играл на соло-гитаре так, как его учила исполнять классику Марья Ивановна из музыкальной школы, то бишь всё строго по ноткам, без самовливаний – импровизация под запретом. Ударника у нас постоянного не было, зато были претензии к каждому из кандидатов на вакантное место. К нашему клавишнику Ивану (он же – красавчик Джон) претензий по игре никогда не возникало. Но проблема была в другом – в его образе жизни. Он менял девушек, как перчатки, а точнее, как клавишные инструменты. И если последние он собирал сам из-за радиотехнического интереса, то первых (девушек) собирал из-за интереса, видимо, спортивного. А отсюда – его периодические залёты и на своей работе, и на наших репетициях. Поэтому он не смог быть нашим лидером.

Лидером пришлось стать мне. Разумеется, не сразу, а на втором году преодоления Барьерами всевозможных преград. Я играл на ритм-гитаре и в некоторых песнях подпевал Кэт. Экспериментировал я и со второй партией соло – в помощь Владу. Получалось свежо, даже оригинально. Но это двойное соло, ставшее нашей главной фишкой, мы стали применять уже после той поездки в Ленинград, когда Барьеры сменились Драйверами. Сколько же ещё всяких смен-перемен нас ожидало впереди!? В том числе и общественных. И одна из их – развал могучего и непокорённого СССР. Непокорённого для войн кровопролитных, но не для идеологических. А вскоре Ленинград стал Санкт-Петербургом – Питером…

Что там у нас дальше в дневнике? Есть ли запись на эту тему?.. Должна быть скоро, ведь в то время я вёл дневник нечасто… Так-так… Пропустим запись о переименовании группы… И о дне рождения Влада – тоже… О встрече Нового года – туда же… Хотя, нет. Тут есть кое-что интересное, в том числе обо мне самом.

Скоро полночь, на пороге Нового года. 1991!!!

Впервые встречаем Новый год в составе нашей группы, да ещё в молодёжном кафе «Рифы». Уже отыграли свою мини-программу. Приняли нас хорошо. Я бы сказал, душевно, хоть и представили Драйверов как «лихаческую панк-команду». Душевность, видимо, вырвалась на свет белый благодаря нашим новым песням, более мелодичным, чем прежние. А так на панков из нас косят, наверное, только Кэт со своей розовой длинной чёлкой и чёрной помадой на губах, да Кирюха в джинсах с разводами и с проклёпанными браслетами на руках. Джон, как ни странно, сегодня больше похож на галантного блюзмена, чем на неприкаянного панка. Кстати, где он? Какая дама пленила его взор и физическое присутствие?.. А я, как заметила Кэт, по прикиду и по чёхе ещё больше стал похож на лидера Алисы, поэтому и зовут меня сегодня Кинчевым. Я лишь мило кривлю фейс…