В день сдачи анализов он как будто завис на самой высшей точке, сидя в том самом самолете, ощущая ледяную пустоту внутри – завтра или приземлится вдребезги или мягко сядет на шершавый бетон, выкинув из головы всю дурь.
Долго бродил по улицам в районе Таганки, рассматривая витрины магазинчиков, вливаясь в поток толпы на тротуарах или наоборот, резко меняя направление, шел навстречу, сталкиваясь плечами с прохожими. Так он оказался возле монастыря. У входа толпились женщины в нахлобученных по случаю платках. Они выглядели так, будто, загуляв ночью на стороне, возвращались к ревнивому мужу.
Он вошел в монастрыский двор и почувствовал, как наливаются кровью его руки – такое с ним случалось с самого детства, когда он приближался к церковным постройкам, ладони его опухали, покрываясь белыми и розовыми пятнами.
От входа в церковь хвостом исходила длинная молчаливая очередь, каждый хотел прислониться к мощам святой Матрены. Он вспомнил, как приходил сюда вместе с матерью, которая приезжала к Матренушке, нарушая его убогий общажный режим. Она смиренно вставала в очередь и, замечая его раздражение, просила, чтобы он уже ехал к себе, но Умрихин все равно оставался рядом, потому что ни в чем не хотел соглашаться с матерью.
Он сидел на скамейке и смотрел на купола. Пытался подобрать слова – молитву-не молитву, чтобы хоть как-то почувствовать причастность ко всей этой умиротворенности, и не смог, выходила какая-то ерунда – вот он я, а вот Ты, так, что мы имеем…
Из вязкой темноты, сквозь стекла арочных окон пробивались мелкие огоньки свечей.
Анализы сказали – все путем, хрен с тобой, живи. Врачи махнули рукой на очередного параноика, поставив «неясную этиологию», и Умрихин принял это с усмешкой победителя.
После перенесенного страха Умрихин ожил.
Теперь каждое утро дорогие вещи собирали его сознание по кусочкам и упорядочивали мысли. Перед уходом на работу он смотрелся в зеркало и подмигивал себе со странной улыбкой, которая раньше показалась бы ему зловещей.
Они с Ольгой, наконец, решили купить квартиру. Он скрылся в городке для миллионеров, а у Ольги появились новые приятные занятия – выбор подходящего варианта и продажа их собственной однушки.
Постепенно Умрихин научился жить на высоких оборотах – с утра спортзал, работа в офисе до девяти, иногда часовые посиделки в кафе, дорога домой и мертвый сон. За день он перебрасывался несколькими словами с Ольгой и с Сашей – как дела, что нового – на выходных отсыпался и выслушивал предложения по квартирам, которые зачитывала Ольга.
Первой неладное почувствовала Саша. Когда в редкие минуты Умрихин раскидывал руки, приглашая ее запрыгнуть на него, она отступала в нерешительности и тревожно поглядывала на Ольгу. Она уже не спрашивала, когда у него наступит выходной, потому что в последнее время каждый день они ходили гулять в парк только с мамой.
Однажды утром Ольга объявила, что наконец-то нашла подходящую квартиру. На Аэропорте в только что построенном жилом комплексе. Умрихин согласно покачал головой и пробормотал, что знает людей, которые разрабатывали этот проект. Он с самого начала не вникал в выбор Ольги, и ей это нравилось – наконец, что-то она делала сама от начала до конца, не выслушивая придирки и поучения Умрихина.
На следующий день они уже мчались по трассе в Софрино, к тетке Ольги.
Когда Ольга отводила Сашу к бабушке, Умрихин сидел в машине – с теткой, вырастившей сироту Ольгу, он ни разу, даже
