– Так ничего и не скажешь? – осторожно начал он, не отрывая взгляда от дороги.
Ольга, как будто разом потеряв все силы, прислонилась головой к стеклу и рассматривала кляксу от мошки на лобовом стекле.
– А что говорить? – глухо отозвалась она.
Умрихин снова сбавил скорость.
– Когда вы вернетесь?
– Я не знаю. Побудем у бабушки, а там видно будет, – тихо ответила Ольга.
– Все так плохо? Если ты из-за… – Умрихин запнулся, пытаясь вспомнить последние разборки, но так и не подобрал слова, сглотнув ком в горле.
– Из-за… – задумчиво произнесла Ольга. – Какая разница из-за чего. Что-то все у нас, Андрей, совсем все плохо. Я вчера ночью лежу и думаю, придешь ты, не придешь, без разницы, как будто нет тебя и все. С любовницей ты, на работе – вот все-ра-вно… Думала, в квартиру новую переедем, все по-другому будет. Не-а, все по-старому. Еще ремонт этот затеяла, дура…
– Я же говорил, молдаван надо было оставить. Теперь сама нервы на этом ремонте…
– Какое-то все не настоящее. Как будто отрабатываем. Пришел, поел, поорал и спать. Саша тебя только ждет, кода папа придет, когда папа придет, а папа пришел, хоть бы узнал, что она нарисовала, сама уже боится тебе подходить.
– Слушай, меня самого уже эта работа достала. Теперь еще с ипотекой этой не рыпнешься ни куда.
– Еще вспоминала, как ты с матерью своей разговаривал по телефону – нормально, нормально, даже не поговоришь с ней. Я тогда подумала еще, если ты со мной так же будешь… Это твое – нормально, нормально… То все…
Ольга заплакала.
– Мам, когда мы уже в аквапарк приедем? – захныкала Саша.
Умрихин посмотрел в зеркало заднего вида.
– Скоро, малыш, почти приехали, – сказал он и выдавил педаль газа.
Вдалеке на обочине их уже ждали. Гаишник лениво взмахнул полосатой палочкой, и Умрихин стал прерывисто притормаживать.
Подтянутый, но уже с легким жирком на животе, молодой гаишник неторопливо подошел к остановившейся машине. Он с усмешкой, шевеля губами, прочел слово «козел» на левой дверце и мелким движением отдал честь.
– Добрый день. Капитан, Поваров. Пожалуйста, права, техпаспорт и страховочку заодно.
Умрихин передал через окно документы и крепко сжал руль, как будто хотел уже сорваться с места.
– Превышение скорости, господин Умрихина. Возражения есть?
– Сколько с меня? – тихо произнес Умрихин.
Гаишник, встав позу самбиста, чуть приосанившись, заглянул в окошко.
– Здрасте, – сказал Ольге, но она даже не посмотрела на него, вытирая глаза платком.
Гаишник довольно присвистнул.
– О, знакомые ароматы.
– Это со вчерашнего, – сказал Умрихин.
Он уже расслабился, и был даже рад этой вынужденной остановке. Им как раз этого не хватало в последнее время, вот так вот остановиться по чужой воле. Да и место было подходящее – на пыльной дороге с окаменевшими окурками по краям, на нейтральной территории.
– Так, мы пешком дойдем. Саша, выходи. И рюкзак возьми. Андрей открой багажник, – уверенно, вмиг поборов душившие ее слезы, распорядилась Ольга.
Умрихин смущаясь, сказал:
– Капитан, жену с ребенком отвезу в аква-парк и назад. Вон он… Хорошо?
– Нет, мы пешком! – громко сказала Ольга. Она нашла в сумочке солнечные очки и точным движением вставила их в волосы, чуть выше лба.
Гаишник прищурился и серьезно посмотрел на Умрихина, оценивая обстановку, потом на Ольгу и Сашу. Он махнул ладонью в сторону аквапарка.
Потом уже Умрихин будет вспоминать эту широкую, размеченную белыми косыми полосами, парковку. Ослеплявшее его сентябрьское, прохладно-жаркое солнце, и две фигуры, отдалявшиеся от него к невысокому заданию с прогнутым бетонным диском крыши. Ольга шла быстро, крепко схватив руку Саши, которая шла с короткими пробежками и вытягивая тонкие ноги, стараясь попасть в такт широких маминых шагов. Всего один раз Саша оглянулась и помахала рукой.
