— У нас с Дейзи тоже, — заверил он сухо.
— Точно? — В Танином голосе зазвучало сомнение.
— Возможно она не совсем довольна тем, что я не взял ее с собой, — признался Артем с неохотой. Вспоминать последний разговор с Дейзи было неприятно.
— А почему ты не взял ее с собой? — Таня посмотрела на него с беспокойством.
— Потому что в ее присутствии нет необходимости.
Рядом с ними остановилось такси. Артем немедля шагнул вперед, лишая Таню шанса продолжить разговор. Лгать больше необходимого не хотелось, но и честно объяснить, что скрывать свои планы от двух женщин поблизости несколько проще, чем от трех, он не мог.
Разумеется, Дейзи тоже не знала правды, и теперь не желала отвечать на его сообщения и звонки. Медленно выдохнув, Артем сжал челюсти в попытке усмирить поднимающееся со дна чувство вины.
Его приоритеты были расставлены давно. Раз и навсегда.
Если месть обойдется ему отношениями с Дейзи, значит, так тому и быть.
Внутри салона такси Танины расспросы прекратились, чему Артем искренне обрадовался. Ему были понятны причины сестринского любопытства, однако за годы, проведенные на расстоянии от самого близкого человека, он утратил склонность к откровенным разговорам. Или, что вернее, откровенность больше не давалась ему с прежней легкостью.
Шесть лет назад, сразу после Настиных похорон, Таня и он здорово сблизились, оставшись друг другу единственной надежной опорой. Отца давно не было в живых, и вместе с ним ушли связи, знакомства и друзья. Мать едва ли присутствовала в реальности осознанно, а ряды немногочисленных родственников стремительно поредели.
Они остались одни.
Артем ненавидел себя в тот год. За то, что забив на просьбу матери, не стал встречать Настю с работы. За то, что после мог лишь молча наблюдать за тем, как его сестра, не найдя среди окружающих ни сочувствия, ни малейшего желания выяснить правду, прежде чем вынести приговор и поставить клеймо, сходит с ума от отчаяния.
Насте не верили, потому что верить ее словам было опасно. Родственники, соседи, знакомые и друзья предпочли закрыть глаза и отвернуться от правды. Ради собственного благополучия.
Тогда Тане только-только исполнилось двадцать четыре, Насте — двадцать один, Артему не было двадцати. Их бесконечные попытки тягаться с местными власть имущими заканчивались на старте.
Заявления о преступлении не принимались вовсе или «терялись» пару недель спустя, расследования не начинались или закрывались за отсутствием состава преступления, местные СМИ публиковали заказные статьи, где поливали грязью их семью, с особенным удовольствием — Настю. Изгаляясь в вариациях эпитетов и метафор, намеков и прямых обвинений, читателей подводили к одной приятной мысли: девица несерьезного поведения решила привлечь к себе внимание и вытянуть из уважаемых горожан деньги.
Люди верили. Перешептывались друг с другом, намеренно повышая голоса, если мимо проходила Настя или другие члены их семьи.
Артем ввязывался в драки почти ежедневно, как, впрочем, и Таня — ее не останавливало ни число противников, ни их половая принадлежность, — с расцарапанными лицами ходили и молодые парни, и взрослые женщины. Настя же яростно спорила, намереваясь добиться справедливости во что бы то ни стало. Позднее, уверившись в том, что ее правда никому не нужна, она просто перестала выходить из квартиры.
Тогда Артем думал, что ничего хуже уже не произойдет, что они проиграли битву и теперь должны, бесшумно скуля, зализывать раны в темном углу, пока все вокруг не забудут об их существовании. Он, как и всегда, оказался слеп по отношению к главному.
