Сорняк - страница 17

Обследование показало, что из всех шкурок, которые Мишка сушил, условно пригодными к дальнейшему использованию оказались всего три. Причем две из них были самые первые, которые он снял, а вот третья была одной из последних, причём её Мишка тоже вычищал ночью возле костра. Тогда он и жарил мясо, и выделывал шкуру одновременно, и, разумеется, запорол оба дела, мясо – подгорело, а на шкуру упала почти прогоревшая головня. Мясо, поморщившись, он съел, головню стряхнул обратно в костер. Но вот на очищенной от мездры внутренней поверхности шкурки образовались черные разводы. Сначала Мишка хотел их стереть, но потом подумал и, наоборот, засыпал всю поверхность шкуры золой. Почему нет? Он точно знал, что золу использовали для получения щёлока. Щелок же с древних времен использовали, а некоторые используют до сих пор в бане для мытья тела и волос. Возможно, проку от этого не будет, но эксперимент поставить никто не мешает. И вот теперь получалось, что зола сделала свое дело, и если не прекратила, то замедлила процесс гниения.

Ещё одной неприятной новостью было то, что все шкурки задубели, буквально до состояния деревяшки.

Мишка сидел возле дерева и задумчиво колотил по нему задубевшей шкурой, слушая глухой стук и раздумывая над сложившимся положением вещей. Размачивать их он теперь, наверное, не рискнёт: сказывалась опаска, что сгниют и эти. Но вот что делать? Для набедренной повязки они теперь точно не подходят – расцарапают там всё, что сзади и что спереди, да, собственно и ходить с таким «дубовым» обвесом будет, мягко говоря, неудобно.

Взяв камень, Мишка приложил шкурку к стволу дерева и пару раз ударил. Как ни странно, несмотря на подозрения, она не лопнула и не потрескалась. Просто образовался более или менее сгибающийся по неправильной кривой участок. Поняв, что движется в правильном направлении, парень, подхватив свой нехитрый скарб, переместился немного вверх по холму к поваленному ветром исполину, ствол которого развалился на склоне, торча в сторону обломками массивных ветвей. Там он несколько часов без перерыва занимался отбиванием, а после, натянув по очереди шкурки на гладкий, торчащий вертикально сучок, катал их, перетягивая то одной, то другой рукой. Сильной мягкости добиться, конечно, не удалось, шкуры так и остались довольно грубыми как на вид, так и на ощупь, но вот сильно оцарапать кожу уже не могли. Возвращался к стоянке Мишка довольный, как объевшийся халявной сметаны кошак. Улыбка не сходила с его лица, а тело было полно энергии в предвкушении долгожданной одежды.

Подбросив хвороста в почти затухший с вечера костёр, Мишка, разложив одну из шкур на земле, принялся возить кремнёвым ножом, больше походившим на рубило, по её внутренней стороне, намечая контуры для разметки ремешков. Как показала первобытная жизнь, эти простые приспособления для человека крайне важны. Без них практически невозможно что-либо подвязать, ту же набедренную повязку, например, стянуть, подвесить, привязать и прочее, прочее и еще раз прочее. Всё то, для чего человек использует верёвочки, для всего этого нужны кожаные ремешки. Мишка с этим столкнулся и прекрасно понимал всю необходимость. Закончив с раскройкой первой шкуры на довольно широкие полосочки, принялся за проделку отверстий в двух остальных, чтобы получилось подобие петель для пояса, почти как на современных штанах, только не нашивные. В получившиеся дырки-петли продел один ремень, его конец связал мертвым узлом с другой кожаной лентой, с силой затянул, продел другой конец в петли на второй стороне. Получилась составная из двух частей юбка, которую Мишка натянул на себя, стянул ремешки и завязал спереди. Отметил про себя, что неплохо бы сделать пряжку… Но даже без неё это уже был полноценный прорыв в экипировке! И пусть пока не очень удобно, грубый материал слегка царапает кожу, но теперь всё, что находится в паховой области спереди, сзади и почти до колен, надежно прикрыто. Это значит, что инстинктивного страха, что кто-то или что-то вцепится или повредит не прикрытые гениталии, причиняющего постоянные неудобства, больше не будет.