— Бросала бы свою скучную секретарскую работу и занялась бы творчеством профессионально,— проворчала Маша, увлекая подругу за собой к уютному столику с диванчиками.
— Я не секретарь,— шутливо-обиженно нахмурилась Ульяна.— Я — ассистент. И, возможно, скоро стану ведущим специалистом отдела…
— Легкой промышленности?— смешливо проговорила подруга и поправила круглые очки.
— Аркадий предложил.
— Давно пора,— одобрительно кивнула та и раскрыла меню. Скептично пробежав взглядом по строчкам с десертами, категорично заявила:— Сегодня гуляем, а завтра утром испечешь свой фирменный десерт. Безумно соскучилась по твоим тортикам! Рассказывай, что у тебя еще нового?
— Ну…— Ульяна нарочно закусила губу, сдерживая довольную улыбку, и поводила пальцем по своему меню.
— Эй!— хлопнула по столу Маша.— А ну выкладывай! Я же сейчас поседею от любопытства!
— Не канючь! Ты — блондинка,— засмеялась Ульяна и счастливо продолжила:— Вернусь из Москвы и перееду к Маслову.
— Наконец-то!— громко обрадовалась Крылова, вскинув руки к потолку.
Проходящий мимо официант испуганно отшатнулся и чуть не выронил поднос. Ульяна закрыла рот ладошкой и звонко засмеялась.
— Ой, простите, мужчина,— сделала жалостливые глаза Маша и тут же вернулась к подруге.— Ну?..
— Что ну… Пока это просто переезд. Но мне кажется, он настроен серьезно.
— Сколько ему, ты говорила?..
— Тридцать четыре.
— Да уж… Ну бог с ним, а что насчет детей?
Ульяна мягко улыбнулась и, подперев голову ладонями, заметила:
— Мне бы лет десять назад надо было родить, а сейчас уже не знаю… Да и не говорили мы с Аркадием о детях.
— Что значит — не говорили?!— возмутилась Крылова.— Что-то я уже в нем сомневаюсь. Могла бы давно родить, за тобой такие кавалеры увивались…
— Вот именно, что только увивались. Я не сторонник неполноценной семьи. Сама знаешь, как я росла. Что, если со мной случилась бы беда, с кем остался бы ребенок?
— Абы, да кабы… Никто не знает, что на деле было бы,— отмахнулась та.
Ульяна снисходительно улыбнулась такой знакомой категоричности подруги.
— Знаешь, я давно уже поняла, что в этой жизни все приходит в свое время, а если не приходит, значит, есть причина, которую тебе не дано знать. А я прыгать выше головы не умею, и страдать из-за этого тоже не вижу смысла.
— Я не против философского подхода, но это как-то слишком…
— Наверное, старею,— нахмурилась Ульяна, недовольная тем, что произнесла такое вслух.
— Ой,— рассмеялась та,— да никто ни в жизнь не скажет, что ты мэйд ин раша сорок лет назад. Ты себя в зеркало видела? Ни морщинки, кожа, как перламутровая, ни лишних складок на подбородке и боках. Я твоей заднице завидую. Волосы вон — шикарная шевелюра! Стареет она! А мне тридцатишестилетней что тогда делать?
— Ах, прости, мудрею,— театрально кокетливо закатила глаза Ульяна и поймала свой взгляд в отражении широкого окна кафе.
Действительно, больше двадцати семи ей никто не давал, но ей было тридцать девять. Тридцать девять — цифра, от которой кровь стыла и хотелось спрятаться от самой себя.
— Хочется уже просто устроить личную жизнь.
— С Масловым ты уже сколько… полтора года?
— Почти два…
— С квартирой вопрос не решала?
— Нет,— посерьезнела Ульяна.— Написала тетке, что переезжаю к Аркадию, та пока не ответила.
— Старая стерва еще не померла?— выругалась Маша.— Это ж надо захапать себе квартиру после смерти родной сестры. Твои дед и бабка ведь обеим дочерям оставили по квартире. Жадоба! И усом не шевелит, чтобы переоформить на тебя.
